Читаем Тайный мир / Qupïya älem полностью

Чтобы твои темные очи смотрели мне прямо в глаза.

Чтоб душа моя замирала, когда руками касаюсь тебя.

Ты была словно майский ветер.

Так нежна и легка.

Я застыл в далеке сметений.

Я влюбился безмолвно в тебя.

Я не видела мир без тебя

Мне было противно смотреть в другие глаза.

Засыпать в объятиях чужих.

Я не видела мир без тебя.

Без тебя он казался пустым.

Я до боли влюбилась в тебя.

В твои руки, глаза и голос.

Твой манящий и трепетный взгляд,

Заставлял дрожать мой голос.

Твои руки касались меня и в объятиях твоих я сгорала.

А твой голос был для меня,

Как безмятежная и светлая радость.

Когда он прикасался ко мне,

Закрыв глаза, вспоминала тебя.

Потому-что в тот теплый вечер,

Я до боли влюбилась в тебя.

Мертвые сады

Я поливаю мертвые сады,

Своими жгучими слезами.

И в этом мире красоты,

Я не найду свое призванье.

И к переломоной тоске

Я молчаливая причалю.

Причал тоски и место скорби,

И мертвый сад в моей душе.

Все резко, тихо так замолкнет

И расплывется в пустоте.

В пустую комнату, через окно

Сияние луны проникает.

Холодный свет ее теней,

Меня давно уже не пугает.

В той пустоте и мертвой тишине.

Забытая годами боль блуждает.

И мертвый сад давным-давно уже увы не расцветает.

Я поливаю мертвый сад,

Своими жгучими слезами.

И в этом мире красоты,

Возможно когда-нибудь найду свое призванье.

Прощай, мой любимый предатель

Я открыла пред тобой все грехи

И сердце тебе своё подарила.

Я без тебя словно ветер,

Тонущий в тумане густом.

Ты для меня был и адом, и раем.

Ты стал палачем моей судьбы.

И адское пламя измены ложилось на сердце мое.

И огненно-жгучая рана убивала моё нутро.

Ты был для меня целым миром,

Безбрежной и светлой мечтой.

С тобой я встречала рассветы и бегала по росе босиком.

С тобой забывала о боли,

О жизни тяжёлой моей…

Ты был для меня спасеньем в тяжёлый и сумрачный день.

Но жгучая рана до боли тревожит уставшее сердце мое.

Кто любил, тот без любимого жить не сможет.

Прощай, мой любимый предатель.

Увы, мы не встретимся больше с тобой.

Я спрыгну вниз и там разобьётся душа.

Моя жизнь была безмятежна и слишком коротка.

Прощай, мой любимый предатель.

Я не увижу больше тебя, потому-что в этом полете я сгорела от боли дотла.

Автор страшных снов

Я не люблю тебя отныне.

Лишь мрак заброшенных домов.

Ты, словно автор страшных снов.

Нет больше нас и нет любви.

Лишь серость улиц городских.

Неумолимо, тянет вниз.

Я заберуся на карниз.

Душа летит и резко ад.

Не увидать мне райский сад.

Бог не простит мой прыжок вниз.

Я передумала, забравшись на карниз.

Ты не достоин моих слёз и той любви забытых грёз.

Моя душа отпустила твой ад, чтоб в сердце поселился райский сад.

Нам пришлось друг друга потерять

Услышь меня, ведь я кричу,

До боли знакомым голосом.

Без тебя я не вижу смысла оказаться в раю.

Мне все равно там будет одиноко и холодно.

Райские врата, сады и реки.

Не будут радовать меня,

Потому-что не с тобою рядом закончилась жизнь моя.

Мы обещали любить друг друга до смерти.

До последнего вздоха за руки друг друга держать.

Не смогли мы с тобой остаться вместе,

Нам пришлось друг друга потерять.

Сжечь мосты и воспоминания.

Утопиться в собственной тоске.

Закрыться от мира и ждать смерти в одиночестве и мрачной тьме.

Умру я, умрёшь и ты…

Без тебя душа болела,

Без тебя я словно тлела.

Я к любви твоей рвалась,

Я к огню души летела,

Но я сильно обожглась.

Ведь любовь весенним ветром

Разлетелась в пух и прах.

Ты своею ложью тленной

Обратил всю жизнь во мрак.

Темнота осенних улиц, полусладкое вино,

Фотокарточки в альбоме и на тебя мне все равно.

Полный дом воспоминаний, а на душе лишь пустота.

Ты для меня заблудший странник,

Но для тебя теперь я А́та,

Богиня мести и греха.

Я стану королевой ада и превращу твою жизнь во мрак.

Как я пылала от несчастья, как обожглась о твой обман.

Вот так и ты мой странник тленный Утонешь в смертности греха.

Как ты обманом своим ранил и как разрушил свет души,

Я черным ангелом престану и отберу у тебя жизнь.

А когда увидишь призрак в отражении окна, будешь громко кричать дома:

"Мой Господь, прости меня!".

Ты меня довел до ада, что я спрыгнула с окна.

Я теперь твоя преграда.

Смерть теперь твоя награда.

Умру я, умрёшь и ты,

Странник тленной пустоты.

Глаза цвета осени

Твои глаза цвета осени,

Благодаря им я полюбил ее

Дождливую погоду хмурую,

В лужах отражение домов.

Твои волосы темно русые,

Напоминают лесную тропу,

По которой я тёмной ночью к тебе когда-нибудь приду.

Бледная кожа с веснушками,

Украшают твой статный взор.

Ты любишь книги и спектакли,

Прогулки по ночным лесам.

Ты любишь моря и океаны.

А я люблю тебя.

Твой статный взор меня пленяет,

С тобою рядом я другой.

Позволь мне быть с тобою рядом и обрести в душе покой.

Пусть осень за окном блуждает,

Пусть дождь о землю разбиваясь,

Идёт с нахмуренных небес.

Пусть в лужах отражаются туманы,

Пусть будет холодно в ночи.

Я без тебя как одинокий странник

Заблудившийся в пути.

Ты будь всегда со мною рядом,

Моей судьбы ты яркий свет,

И открыв глаза, я понимаю, что тебя со мною рядом уже нет.

Сириус моей души

Ты сириус моей души,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза