Тайный обожатель (СИ)

– Мелкие частицы забились в поры кожи. Это пройдет со временем, – успокоил её Хастад. – У тебя едва заметный серый оттенок. Когда мы окончательно уйдем из мира шиху, твоя кожа вернёт прежний цвет.

– Но ты ведь целый год прожил в мире людей, а твоя кожа так и осталась серой.

– Хола, мне не стать ни белым, ни человеком. Я такой, – ответил великан.

***

Пустующий дом был хорош всем, только вот в нём было холодно, нельзя было выходить на прогулку и оставлять следы своего пребывания.

Оле наскучило читать книги, лёжа в кровати под мягким вязаным пледом. Внезапно в голову пришла идея:

– Хастад, а ты не мог бы достать мне пряжи и инструментов для вязания? – спросила она, когда великан вернулся с очередной вылазки.

– Я знаю, где лежит целый склад этих ниток, – кивнул он. – Скажи, каких тебе нужно, и я достану.

С этого дня у Оли появилось увлечение. Раньше она уже вязала носки, шапки и шарфы для своих подопечных из детского дома. Кто ж знал, что после увольнения снова придётся взяться за пряжу.

Оля начала с пледа, потом по видео урокам на планшете связала крючком несколько пар пинеток и детский костюмчик. Цвет выбрала зелёный, чтобы подошёл и девочке, и мальчику.

Мальчик? Или девочка? Неужели Оля никогда не увидит своё дитя? Ей хотелось, чтобы ребёнок знал, что его человеческая мама любила его, пока была жива. Может, она превратится в бесплотный дух и будет наблюдать, как живут Хастад и их дитя? Хоть так, но посмотреть…

Вязание здорово помогало успокоить нервы. Петля за петлей, пролетали часы и трансформировались в милые вещицы.

Хоть что-то останется после Олиной смерти.

Ей захотелось связать что-нибудь для Хастада. И она как-то сразу представила великана в свитере, сером, в тон его коже, и обязательно с горловиной. Пусть Хастаду будет тепло, пусть он бережёт себя. Ему ведь придётся нелегко.

Сам Хастад растерялся от радости, когда Оля примерила на него заготовку свитера. Ей даже показалось, что в его глазах блеснули слёзы. Наверное, это всё её фантазии. У великанов не принято плакать.

– Ты будешь его носить? – спросила она.

– Конечно, буду, – он обнял Олю и уткнулся носом в её волосы.

Хастаду никогда никто ничего не дарил. Только если родители и сестра шили ему одежду в далёком детстве. Лет с пяти он мастерил и чинил себе одежду сам.

А теперь Хола сама захотела связать для него свитер. Для него! Он дорог своей женщине! Они прочно связаны, и никакая смерть не в силах забрать у него Холу. Кого угодно, но только не её.

***

На вязание свитера для великана ушло две недели. Работа шла быстро, потому что у Оли почти не было других занятий. А тут хотя бы оставить после себя память.

Она с любовью вплетала в пряжу свои, отросшие до плеч, волосинки. Они всё равно выпадают при расчёсывании. Так хоть с Хастадом останется частичка её.

Изделие было готово примерно на треть, когда у Оли закончились нитки, и она попросила Хастада достать ей ещё.

Точно такой пряжи не нашлось, и великан принёс целый мешок ниток, пестрящий разными оттенками серого цвета.

Чтобы Хола не расстраивалась, Хастад пообещал, что будет носить его всё время, даже если свитер будет с розовыми вставками.

Убеждение сработало. Оля со вздохом полезла в мешок – искать наиболее подходящий оттенок.

Заканчивать вязание пришлось уже в хижине Ашсахи. Во-первых, в дом заявился проверяющий. Во-вторых, грахшефахшу кончился. И хотя холода в великаньем мире ещё и не думали отступать, Хастад и Оля вернулись.

Когда Хастад надел только что завершённый свитер, он готов был расплакаться, как мальчишка, но вместо этого сел рядом с Олей и молчал, не в силах подобрать слов.

Оля смотрела на великана в серой, асимметрично пестроватой обновке и чувствовала себя неловко: вдруг вязаная вещь неприятна к телу? Вдруг где-нибудь жмёт? Вдруг Хастаду на самом деле не нравится, и он будет мучиться, потому что обещал Оле носить?

– Если не нравится, сними. Я попробую связать что-нибудь получше… – нарушила молчание она.

– Нравится, – не очень чётко, зажевав последний слог, ответил Хастад.

Он натянул высокий загнутый ворот себе на нос и глубоко с упоением вздохнул.

– Он него пахнет тобой, твоими руками. Мне… мне очень нравится. Кажется, что ты всё время обнимаешь меня, – наконец, подобрал слова он. – Ты будешь обнимать меня, когда я в этом свитере? Я хочу, чтобы твой запах был всегда со мной.

– Конечно, буду, – просияла она и потянулась обнять Хастада, как… – Ой… Ай! – она схватилась за живот.

– Что с тобой? – испугался великан.

– Как больно… А-а-а… – простонала Оля.

Она села на согнутые колени и упёрлась обеими ладонями в пол перед собой. Так и сидела, крепко зажмурив глаза, пока боль не отступила.

Ребёнок в животе бился так, что, казалось, разорвёт Олин живот изнутри, будто надувной шарик.

Это были уже далеко не первые болезненные ощущения от шевелений ребёнка. Но в этот раз заболело так, что выступили слёзы.

– Хола, хочешь, я тебя усыплю? – предложил Хастад. – Во сне будет не так больно.

– Нет… Вроде затихает, – покачала она головой. – Ещё рано… Рано ему появляться. Не сегодня. Сейчас всё пройдёт. Я не хочу спать.