Тайный обожатель (СИ)

Оля всё ещё не могла представить себя матерью. Пережить роды она не планировала, поэтому будущее для неё как бы не существовало.

Несмотря на избавление от бремени, Оля чувствовала себя так, словно у неё отбиты все внутренние органы. Руки и ноги слушались плохо; суставы сгибались со скрипом и щёлканьем, будто готовились к превращению Олиного тела в статую.

Но постыдней всего было проситься в туалет или на помывку. Для этого нужно было специально вызывать санитарку, перекидывать своё немощное тело в инвалидное кресло и слышать недовольное сопение за спиной. Кому хочется ухаживать за врагом человечества? Все ведь уже в курсе, что ждёт Олю дальше.

Стоит Оле встать на ноги, как её переведут в тюремную больницу, а там уже не жди снисхождения. Следователи набросятся, как стервятники. Заклюют. Проходили уже. На этот раз Оля не питает иллюзий.

Хорошо, что Хастад забрал ребёнка. Даже если тот умрёт, лучше тихая смерть, чем достаться на растерзание людям.

И всё же Оля в очередной раз почувствовала себя преданной. Вот какова была цель великана: получить потомство. Но зачем тогда было тянуть до последнего, рискуя жизнью ребёнка? Наверное, былая привязанность и страх увидеть Олину смерть. А что ещё? Олю никогда никто не любил. С чего великану быть исключением?

***

Хастад появился вечером третьего дня всего на какую-то минуту. Посмотрел на Олю виноватыми глазами, сообщил о том, что Ашсаха помогает ухаживать за ребёнком, затем исчез. И всё. Прямо это не было сказано, но Оле дали понять, что её оставляют здесь.

Ну, хотя бы сказал, что сын жив и что людям на растерзание он не достанется. И на том спасибо.

«Выброшена, как отработанный материал. Как он смог так меня провести? Я же знала, что его любовь не навсегда!» – ревела в подушку она.

Так больно, что грудную клетку сдавливает спазм. Вот бы прямо сейчас умереть от инфаркта. Тихо и быстро.

О том, что Хастад, уличив свободную минуту, каждую ночь навещает её спящую, Оля не подозревала.

Великан изводил себя чувством вины: он нянчился с сыном без перерыва на сон. Ребёнок, вне всяких сомнений, был болен. Он то задыхался, то без остановки визжал, то исторгал наружу выпитую смесь.

Хастад не верил в бога, но он молился вселенной, чтобы та сохранила жизнь его сыну. Великан не боялся лишиться потомства, его страшило другое: что Хола не простит ему смерть ребёнка.

Глава 36

В ожидании скорой отправки в тюрьму прошло ещё два дня. Оле осточертело притворяться немощной, и она отказалась от помощи санитарки. Теперь от её состояния уже ничего не зависело. У неё в запасе было три дня перед отправкой в места не столь отдалённые.

Достаточный срок, чтобы решить: жить или умереть.

Окно, к великому облегчению, открывалось без труда, а главное, на нём отсутствовала решётка. Четвёртый этаж. Если лететь головой вниз, то мгновенная смерть обеспечена.

***

Оля переборола слабость и приняла душ. Волосы ей пришлось мыть обычным мылом, которое лежало на краю раковины, так как личных вещей у неё с собой не было.

Она протёрла ладонью запотевшее зеркало и взглянула на себя: длинный, но аккуратный горизонтальный шов внизу живота, немного дряблая кожа. Не обвисшая до колен, как боялась Оля, а просто будто бы сморщенная. Не так уж и страшно. Внешне Оля выглядит не так плохо, как чувствует себя.

Ощущение чистоты немного ободрило её, и она, шаркая большими не по размеру и тоже чужими тапками, поплелась в свою палату.

Она притворила за собой дверь, и голос великана заставил её вздрогнуть.

– Хола. Ты уже ходишь...

Оля осторожно, чтобы резкими движениями не причинить себе боль, повернулась и неприветливо с обидой спросила.

– Зачем пришёл?

– За тобой.

– Почему тогда не забрал меня сразу? – не поверила она.

Великан приблизился и опустился рядом с ней.

– Да я дышать на тебя боялся, – он уткнулся лбом в её бедро. – Я боялся, что ты не простишь мне, если с нашим сыном что-то случится. Прости меня, Хола.

– С ним всё в порядке?

– Он жив, – последовал уклончивый ответ.

Рядом с палатой находился пост дежурной медсестры, и звучание мужского голоса привлекло её внимание. Мужчин в послеродовых палатах в такое время быть не могло, так как все врачи уже закончили свои смены, а посетителей туда вовсе не пускали.

Хастад, толком не спавший пять дней, страдал от головокружения и звона в ушах. Обоняние в этот раз тоже подвело, и он не заметил, что их подслушивают.

– Я больше никогда не смогу забеременеть, – выдала она, думая, что эта новость внесёт ясность в их отношения.

Хастад с облегчением выдохнул:

– Если бы я знал, что всё случится так, то не прикоснулся бы к тебе.

Он тряхнул головой и пошатнулся, поднимаясь на ноги.

– Что с тобой? Ты ранен? – заметила неладное Оля.

– Я в порядке.

– Ты не умеешь врать, Хастад! – строго и громче обычного сказала она.

– Пожалуйста, тише... Поблизости люди. Возьми свои вещи, мы уходим.

Из своего у Оли было только тряпьё, в котором она попала в роддом. Но она не растерялась и забрала всё, и даже то, что было постелено на её койке.