Тайный оракул

Мне показалось, он едва не произнес «пап», но сумел сдержаться.

Воспринимать этого парня как своего сына я не мог, не сделав над собой некоторого усилия. Он был такой уравновешенный, такой скромный, и у него не было угрей. Да и мое присутствие, похоже, нисколько его не смущало. Я даже заметил, что уголок его рта чуть-чуть подрагивает.

– Тебе что, смешно?

Уилл пожал плечами.

– Можно смеяться, можно беситься. Мой отец, бог Аполлон, пятнадцатилетний…

– Шестнадцатилетний, – поправил я. – Начнем с этого.

– …шестнадцатилетний смертный, лежит на кровати в моем домике, а я, при всем моем искусстве целителя – доставшемся от тебя, – не могу понять, как поставить тебя на ноги.

– Тут уж ничего не поделаешь, – горестно вздохнул я. – Меня сбросили с Олимпа. Моя судьба связана с девчонкой по имени Мэг. Хуже и быть не может!

Уилл снова рассмеялся, что показалось мне чрезмерной дерзостью.

– Мэг, по-моему, клевая. Уже отличилась – ткнула в глаз Коннору Стоуллу и заехала в пах Шерману Яну.

– Что-что?

– Она отлично здесь вписалась. Ждет тебя снаружи – с другими. – Уилл посерьезнел. – Так что приготовься, у них к тебе куча вопросов. Все спрашивают, связаны ли твое прибытие и твоя нынешняя форма с тем, что происходит в лагере.

Я нахмурился.

– А что происходит в лагере?

Дверь домика открылась, и через порог переступили два полубога. Одним был высокий паренек лет тринадцати, с кожей цвета полированной бронзы и длинными волосами, заплетенными в косички, напоминающие спирали ДНК. В черном шерстяном бушлате и черных джинсах, он как будто сошел с палубы китобойного судна восемнадцатого века. Второй была девочка помладше, в оливкового цвета камуфляже. На плече у нее висел полный колчан, а короткие рыжие волосы она выкрасила в ярко-зеленый цвет, из-за чего смысл носить камуфляж определенно утрачивался.

Я улыбнулся, обрадовавшись, что помню их имена:

– Остин. И Кайла, да?

Вместо того чтобы упасть на колени, бормоча благодарности, они нервно переглянулись.

– Так это действительно ты.

Остин нахмурился.

– Мэг сказала, что тебя избили какие-то хулиганы. Сказала, что у тебя нет никаких божественных сил, а в лесу ты заистерил.

Вкус во рту напомнил сгоревшую обивку школьного автобуса.

– Она слишком много болтает.

– Но ты – смертный? – спросила Кайла. – Полностью смертный? Значит ли это, что я утрачу свои навыки стрельбы из лука? Я не смогу даже квалифицироваться на Олимпийские игры, пока мне не стукнет шестнадцать!

– А если я потеряю музыкальные… – Остин покачал головой. – Нет, не может быть. Мое последнее видео собрало пятьсот тысяч просмотров за неделю. И что мне тогда делать?

Умения и таланты, образ, просмотры на Ютьюбе – мои дети выбрали правильные приоритеты. У меня даже потеплело на сердце. Говорите о богах что хотите, называйте их безответственными родителями, но наши дети наследуют наши лучшие черты.

– Мои проблемы никак на вас не отразятся, – пообещал я. – Если бы Зевс начал отбирать божественные силы у всех моих потомков, опустела бы половина медицинских школ в стране. Исчез бы Зал славы рок-н-ролла. В одну ночь рухнула бы вся индустрия гаданий по картам Таро!

Остин заметно расслабился.

– Рад слышать.

– Значит, если ты умрешь смертным, мы не исчезнем? – спросила Кайла.

– Ребята, – вмешался Уилл, – бегите-ка в Большой дом и скажите Хирону, что наш… наш пациент пришел в сознание. Я приведу его через минуту. И попробуйте рассеять толпу снаружи, о’кей? Не хочу, чтобы все сразу накинулись на Аполлона.

Кайла и Остин понятливо кивнули. Будучи моими детьми, они, конечно, сознавали, как важно контролировать папарацци.

Как только дверь за ними закрылась, Уилл виновато улыбнулся.

– Они в шоке. Мы все в шоке. Привыкнем, разумеется, но какое-то время потребуется.

– Но ты-то, похоже, не шокирован.

Уилл тихонько рассмеялся:

– Я в ужасе. Но если чему и учишься, занимая должность старосты, так это тому, что ты сам должен держаться ради всех остальных. Давай-ка поставим тебя на ноги.

Это было не так-то легко. Два раза я падал. Кружилась голова, глаза горели так, будто их поджарили прямо в глазницах. Недавние сны кружили в голове, как речной песок, туманя мысли, – женщина с тиарой на голове и символом мира и мужчина в лиловом костюме. Отведи меня к оракулу. С удовольствием его сожгу!

Дышать в домике стало труднее, не хватало свежего воздуха.

В чем мы сходились с Артемидой, так это в том, что любым делом лучше заниматься под открытым небом. Музыку лучше исполнять под куполом небес. Стихи лучше читать на агоре. Стрелять из лука определенно предпочтительнее снаружи, что я могу подтвердить лично, после того как в первый и последний раз попытался попрактиковаться в отцовском тронном зале. О вождении солнечной колесницы и говорить не приходится – это уж точно не тот спорт, которым занимаются под крышей.