Тайный покупатель

Владимир! В наш век мгновенных новостей любая новость может затеряться навсегда. Ничего неизвестно о гибели Баскервиля. Моё дело тоже замято. Сколько аварий по Москве, по областям! «Запомни: новостник – властитель дум. Что захочет, то и выведет в главную новость. Захотим – полный игнор», − наставлял Владимир.

***

Пепельница Дана до сих пор стояла на подоконнике, как цветок на Цветочной улице в фильме. Натыкаясь на всё, что можно, я «побежал» на кухню, но сжёг я конверт и упаковку, завоняла хлором, конверт превратился в мягкий комок. Письмо я сунул в карман. Я решил сходить к Дану и серьёзно поговорить, пригрозить, что пошлю письмо, куда надо, если он не ответит честно: что всё-таки произошло?! Я надел хамелеоны, я опирался на трость. Я решил притвориться почти слепым. Я шёл, постукивая палочкой по двору до подвала. Было сухо, я замечал листья, я смотрел, как ветер гоняет их сморщенные мумифицированные трупы по двору – на улице декабрь-месяц, а снега ни в одном глазу. У подвала меня встретил на коляске Дан, он курил под навесом. Я приближался к нему, как бы не видя. Он перепугался, испугался, но и смеялся надо мной. То есть он злорадствовал по-прежнему.

− О! Тоха!

Я сделал вид, что испуган окриком, остановился, но не стал его рассматривать вблизи. По идее, он должен понять, что я вижу.

− Мне телефон починить.

− А ты шутник. Оптимист, да? – Дан страшно захохотал. Нервно. − Лиза! – крикнул он.

Я знал, что Дан по-прежнему работает в своём подвале. И сейчас даже больше обыкновенного – много скопилось невыполненной работы за время, пока он, как и я, мотался по больницам.

Показалась Лиза – я узнал её.

− Покурил, Данилочка? Пойдём за прилавок. – Вроде и не видит меня. Скользкая особа, лгунья.

− Нет. Я тут погутарю со старым боевым другом, − голос Дана дрогнул.

− Нет! − Лиза протянула что-то Дану. Опираясь на костыли, Дан «пошёл» к двери – Лиза шла рядом и страховала. «Шёл» − это сильно сказано. Я вспомнил одну книгу. Там мальчик так же волочил свою ненужную ногу. Дан же волочил две ноги, «шёл» на руках. То есть на костылях. Ноги спокойно можно было отрезать, ампутировать – ничего бы не изменилось, Дан бы без них даже лучше справлялся. И зачем ему это пальто а-ля шинель Грушницкого? Оно же мешается… Я отвернулся, смотрел на людей, выходящих из наших подъездов – они с интересом пялились на меня, мама всем интересующимся сообщила, что у меня было сотрясение мозга. Вскоре Лиза появилась и стала помогать мне: она впереди – рука назад, я за ней – держусь за её руку. Всё это мне напомнило сказку «Буратино», когда герои спускаются через волшебную дверь в чудесную страну. Дан приказал Лизе уйти. Я стоял у лестницы, не подходил к витринам, почти чётко видел Дана – его прилавок освещён. Дан ухмылялся недобро. Ну так: остаться без ног и по-доброму смотреть на людей…

− Давай свой телефон. Что у тебя там?

− Ничего. Мне надо спросить у тебя, Данила.

Он направил настольную лампу − поток электрического света чуть не убил мои выздоравливающие глаза, я закрыл веки.

− Кто тебе приказал так отвечать на суде?

− Как?

− Что я был за рулём.

− Так ты и был за рулём. Я, что ли, был?

− Но я же пересел. Я ж не всё время!

− Какая разница!

− Ну просто ты сказал неправду, что я вёл всё это время.

− Жорыч приказал, − луч всё бегал. – Наверное, чтобы больше ущерб, − хихикнул Дан.

Пусть луч, просто свет, сквозь кожу он кажется розово-серым. Кажется люкс – единица освещения. А может люмен… Жаль я не могу спросить об этом Дана, раньше бы обязательно уточнил.

− Жорыч сказал, что его попросили взять тебя на работу. Он считает, что если бы не ты, Савва был бы жив.

− А кто попросил?

− Думашь, мне расскажут?

− То есть Савва следил за мной. Вы оба следили, так?

− Да я был приставлен! – Дан бросил лампу. Она освещала снова его лицо. Я видел, что он мучается, он дрыгал руками, теребил что-то в пальцах, какую-то деталь. Сейчас ещё запустит в меня чем-нибудь…

− Савва сказал, ну помнишь, в тот злопамятный день, чтобы я помог тебя довести.

− Куда довезти?

− Да не везти! А до-вес-ти! Доводить, значит. Мы должны были тебя раздражать, потом ради шутки, прикола, хохмы – напугать. Как тебе больше нравится, выпихнуть тебя из машины и забыть на дороге.

− Как? – я опешил, стал хвататься за стену, в глазах у меня поплыло, но я удержался.

− Веришь, Тох, я ничего не знаю. Меня попросили. Мы договорились, что устроем игрушечные стрелялки, остановимся, и как бы в шутку оставим тебя одного на дороге. Мы должны тебя были просто оставить!

– Зачем?

– Не касалось это меня, – трясся Дан. – Не моё дело. Но я предполагал, что с тобой хотят поговорить по душам на ночной дороге.

– Кто?

– Не знаю.

− Ты не должен был садиться за руль. Ты должен был остаться на дороге. Я не знаю, почему вдруг Савва разрешил тебе сесть. Ты же вышел, обогнул машину и должен был так и остаться, дверь Савва должен был заблокировать. Но он, мне так кажется, просто забыл. Вот ты и сел, и повёл. мы должны были уехать.

− И ракетница для этого?