Тайный посол. Том 1

– А ты знаешь, что тебя ожидает?

Вперед выступил Гамид.

– Великий повелитель правоверных, позволь мне расправиться с собакой! Прошу даровать мне такую милость, мудрейший советник властителя трех материков!

Раздраженный Кара-Мустафа, кажется, только сейчас вспомнил, что в шатре находятся посторонние люди, которым не следовало слышать такие горькие для турок вести из Запорожья. Он вспыхнул:

– Прочь все отсюда! И забудьте о том, что здесь слышали!

Гамид, Джаббар, а также стражники, пятясь и беспрерывно кланяясь, бесшумно скрылись за пологом.

Князь Андрей коснулся плеча Арсена, сказал тихо:

– Спасибо, казак, за добрые вести. Утешил мое сердце.

– Кто ты такой? – с сочувствием посмотрел Арсен на закованного в кандалы невольника.

– Князь Андрей Ромодановский.

– Что?! – не смог скрыть изумления Арсен. – Ты сын боярина Ромодановского?

– Да. А ты знаешь моего отца?

– Еще бы! Я недавно встречался с ним и разговаривал.

Визирь молча следил за их беседой. Не перебивал. Вслушивался в чужую речь и о чем-то напряженно думал. Глаза его горели. На высоком темном лбу собрались тугие складки.

Неожиданно он хлопнул в ладоши. Вошел чорбаджия.

– Увести невольника!

Князя Андрея вывели из шатра.

Визирь встал, подошел к Арсену. Долго сверлил его пронизывающим взглядом узких черных глаз. Наконец произнес:

– Ты родился под счастливой звездой, гяур! Благодари Аллаха!

Арсен недоуменно глянул в колючие глаза визиря, не понимая, к чему тот клонит. А визирь продолжал:

– Ты знаешь, кто этот невольник?

– Знаю. Несчастный сын воеводы Ромодановского.

– Да, сын Ромодан-паши… Его судьба сегодня тесно переплелась с твоей!

– Как?

– Сейчас я напишу письмо Ромодан-паше. А ты – отнесешь.

– Значит…

– Да, ты будешь свободен. Мои люди выведут тебя к самому стану урусов.

Кара-Мустафа прошел в глубину шатра к походному столику, на котором в подсвечнике горела свеча, взял длинное белое перо, задумчиво посмотрел в маленькое слюдяное оконце. Потом порывисто кинул перо на стол и повернулся к казаку:

– Нет, писать не буду! Передай Ромодан-паше устно… Слово в слово!.. Слушай внимательно!

4

– Невероятно! – воскликнул боярин Ромодановский, вскакивая с изящного, обтянутого красным бархатом стула. Он гостил у гетмана, а тот любил роскошь и уют – даже в походах возил за собою дорогие вещи: кресла, кровати, наряды. – Невероятно! Ты видел моего сына? В шатре самого Кара-Мустафы? Значит, татары все же поддались настояниям турок!.. Выдали им Андрея. Что же говорил визирь?

Ромодановский был взволнован. Непрерывно дергал себя за бороду, тяжело дышал. Подошел, положил руку на плечо Арсену:

– Говори! Все говори, ничего не скрывая! Я догадываюсь, что нелегкую весть ты принес мне сегодня… Но лучше горькая правда, чем сладкая ложь!

– Боярин, мне тоже нелегко решиться передать слова визиря. Но я должен. Так что прости ради Бога, когда мои слова причинят тебе боль, – потупился Арсен.

Ромодановский молча кивнул головой, а Самойлович, нахмурив седоватые брови, кинул строго:

– Говори же!

– Визирь хотел написать письмо, но передумал. Хитрый. Побоялся доверить бумаге свои мысли… Потому велел передать на словах: «Скажи Ромодан-паше, что его сын в моих руках. Ты видел его и можешь подтвердить это боярину, чтобы он поверил мне… Андрей – еще молодой человек и хочет жить. Ромодан-паша имеет возможность спасти сына, если любит его… Но для этого он должен сдать Чигирин!.. Я не требую, чтобы Ромодан-паша и гетман сдавались мне с войском. Знаю, что на это они никогда не пойдут. Это была бы чересчур высокая плата за головы даже трех сыновей!.. Но Чигирин, в котором уже нечего защищать, они могут сдать без ущерба для себя. А мне нужно взять хотя бы руины города, ибо я не хочу разделить участь Ибрагим-паши!..» Так сказал визирь Мустафа.

Арсен замолк. Ромодановский с усилием поднял голову:

– Что еще сказал визирь? Все говори!

– Он сказал: «Если я завтра к полудню не вступлю в Чигирин, то прикажу с головы живого Андрея содрать кожу, набить соломой и отвезти старому Ромодан-паше в подарок!..» Прости, боярин, я повторяю слова проклятого басурманина.

Ромодановский стиснул руками виски, застонал:

– Боже, за что посылаешь мне такое страшное испытание!..

Самойлович обнял его за плечи, посадил на кровать. Поднес кружку вина:

– Григорий Григорьевич, дорогой, успокойся! Все будет хорошо! Ты только вдумайся в слова визиря… Ведь в них признание того, что турки потеряли веру в победу. Кара-Мустафа отступил бы и сегодня, но боится гнева султана. Ему нужно хотя бы на один день вступить в Чигирин… Ну и пускай берет его!

Заметив напряжение и недоумение на лице казака, гетман махнул ему рукой, чтобы вышел, а потом, закрыв за ним тяжелый полог, продолжил свою мысль:

– Чигирин дотла разрушен. С каждым днем его все трудней и трудней оборонять…

– Однако турки не могут его взять! – возразил князь. – Сегодняшний штурм закончился, как и все предыдущие, отступлением… К тому же – разрушен только город, а крепость почти не повреждена! В ней много пушек, пороха, припасов…