Тайный поцелуй

— На этот раз вы вернулись не из школы, а с войны, — серьезно отвечала девушка. — Но если вы не будете добрым, то я накажу вас и съем все сама.

Лорд Хейвуд опять засмеялся.

— Но учтите, Картер сказал, что ленч будет готов точно через пять минут, а вы ведь знаете, как он пунктуален, — предупредил полковник. — Так что у вас осталось совсем мало времени, чтобы вымыть руки и привести себя в порядок.

— Ну, успею я их вымыть или нет, все равно я страшно голодная! — выпалила Лалита.

Она легко поднялась на ноги и, подобрав юбки, чтобы не мешали ей быстро двигаться, поспешно выбежала из комнаты.

С улыбкой глядя ей вслед, лорд Хейвуд думал о том, какое все-таки она милое и забавное дитя. Но затем улыбка его погасла, и он тяжело вздохнул. Хотя он должен был признаться, что присутствие Лалиты в доме доставляет ему радость, было необходимо серьезно подумать о ее предстоящем отъезде.

«Сразу же, как только вернусь из Лондона, надо будет вплотную этим заняться», — решил он.

Лорд Хейвуд был уверен, что, услышав о его возвращении, к нему вскоре начнут наведываться знакомые со всего графства, хотя бы просто из любопытства. Можно представить, с каким изумлением и тайным злорадством они станут обсуждать такую пикантную новость, что в доме лорда Хейвуда живет одинокая молодая женщина, а он даже ничего толком не знает о ней. В том, что это обязательно произойдет, можно было не сомневаться, это был лишь вопрос времени.

«Нет, Лалита непременно должна уехать отсюда, — твердо решил лорд Хейвуд. — И в ближайшее время».

Но он совершенно не представлял себе, как уговорить девушку уехать, а главное — куда он может ее отправить.

Каждую ночь, лежа без сна под гнетом тяжелых мыслей о будущем, он гадал, кто она такая. Была в этой истории одна очень странная деталь, которая настораживала лорда Хейвуда и вызывала у него недоумение. Почему родственники Налиты до сих пор не подняли никакого шума по поводу ее побега?

Он почти не сомневался, что объявление о розыске пропавшей девушки обязательно появится в газетах, однако там ничего не было.

Судя по тому, что ему рассказала сама Лалита, а также учитывая, что она слышала об аббатстве, была неплохо осведомлена о жизни в поместье, знала о том, что он служил во Франции, лорд Хейвуд мог предположить, что девушка жила где-то неподалеку.

Он мог бы поручить Картеру расспросить местных жителей. Они вполне могли что-нибудь слышать о сбежавшей или исчезнувшей девушке.

Но он решил, что это было бы нечестно. Лалита доверяла ему, и обмануть ее доверие было недостойно джентльмена, ведь своими действиями он мог невольно навлечь на нее беду.

И тем не менее что же ему с ней делать?

Она была слишком молода и слишком красива, чтобы одной скитаться по миру. Он содрогался от одной мысли о том, с какими ужасными опасностями она может столкнуться в этой нелегкой жизни.

Когда Лалита вернулась в кабинет, он все еще продолжал о ней думать. Девушка сняла свой огромный фартук горничной и выглядела теперь чисто и опрятно, но лорд Хейвуд прекрасно видел, хотя ни словом и не обмолвился об этом, как покраснели ее нежные руки. Видимо, ей пришлось оттирать с них грязь.

Кожа у нее была ослепительно белой и светилась, подобно жемчугу. И снова лорд Хейвуд, восхитившись ее нежной прелестью, подумал о том, как она хороша и как все-таки несправедливо, что она должна одна вступить в этот враждебный, жестокий мир.

Сопровождая Лалиту в столовую, лорд Хейвуд. спрашивал себя с некоторой долей сарказма, многие ли из его знакомых мужчин стали бы вести себя столь же целомудренно, как он, оказавшись волею случая наедине со столь очаровательной женщиной? Да и многие ли женщины, попав в подобные обстоятельства, отказались бы от всяких попыток завлечь его?

Он мог вспомнить среди всех своих знакомых лишь нескольких молодых женщин, которые не стали бы в такой ситуации флиртовать с ним или пытаться соблазнить. Но при этом они скорее всего держались бы с ним со сдержанной холодностью. Лалита же вела себя как доверчивый шаловливый ребенок.

Причина того, что она не воспринимала его как мужчину, крылась, по-видимому, в ее невинности и весьма юном возрасте.

Лорд Хейвуд знал, что она считала его очень красивым, во всяком случае, она так ему говорила. Кроме того, она всегда считалась с его мнением, уступая ему во всем, что само по себе можно было принять за утонченную форму лести.

Но все это слишком отличалось от льстивых речей и недвусмысленного кокетства, то есть от всего того, что казалось лорду Хейвуду неизбежным, когда он оставался наедине с женщиной.

Внезапно он обнаружил, что думает о леди Ирен. Ему нетрудно было представить себе, насколько все сейчас было бы иначе, останься она с ним наедине в поместье.

Леди Ирен слишком ясно дала ему понять тогда, в Париже, каковы ее чувства и намерения по отношению к нему. Он, бесспорно, находил ее необыкновенно привлекательной и был благодарен за то, что в ее пылких объятиях мог ненадолго отвлечься от своих многочисленных забот. Тем не менее он был не слишком опечален, когда прощался с ней, уезжая в Англию.