Тайный преследователь

– Сколько же времени у вас ушло на картину? – поинтересовалась я.

– Думаю, где-то часа три, – пожала плечами девушка. – Только это не картина, а всего лишь этюд. Картины в Академии художеств пишут, в училище у нас этюды и эскизы к композиции.

– Простите, ошиблась, – улыбнулась я. – То есть вы вернулись только к ужину, верно?

– Ну да, – кивнула Вероника. – Кинула вещи, взяла краски и пошла искать красивые места. Хотела на пруд сходить, но потом подумала, что лучше это сделаю перед ужином. Но пока место искала, пока писала, время прошло быстро, и я поняла, что успею только до столовой добежать. Даже вещи в корпус не кинула, времени не было.

– Вы одна ходили? – спросила я.

– Да, девчонки на пруд пошли.

– То есть вы последняя уходили из корпуса? Или ушли раньше подруг?

– Нет, они раньше ушли… А почему вы об этом спрашиваете? Какая разница, когда я ушла, раньше или позже?

– Я же фильм делаю, поэтому надо точно определять время, за которое среднестатистический студент может написать этюд, – выкрутилась я. – Чтобы избежать неточностей и ошибок.

– А, ну это верно, – согласилась со мной девушка. – Нет, я уходила последняя, Алиса и Ксюша даже вещи разбирать не стали, надели купальники и убежали. Сейчас вот думаю сходить поплавать в пруду, но уже как-то темно и прохладно, придется ограничиться душем… Если у вас все, я бы пошла в номер, не терпится кинуть свое барахло.

– Да-да, не смею вас задерживать! – произнесла я.

Вероника встала с лавочки, пожелала мне хорошего вечера и пошла по дороге к седьмому корпусу.

Я подошла к Альбине и тихо проговорила:

– Вероника утверждает, что свой этюд она писала около трех часов. Это правда, она всегда с такой скоростью рисует?

– Даже не знаю… – задумалась Карбышева. – Точно могу сказать, она пишет дольше меня. Я же большими плоскостями работаю, а она любит ненужную детализацию. Нет, три часа для такого небольшого формата все-таки много, я видела, что она там наваяла. От силы на такую работу уйдет полтора часа, а то и меньше.

– Вот как, значит, три часа – преувеличение… – задумалась я.

Почему Вероника сказала неправду? Я тоже не подумала бы, что на такую картину могло уйти так много времени. Елка, конечно, прорисована хорошо, даже неровности ствола прописаны. Но дома и зелень выглядят очень смазано, никаких подробностей и деталей я не увидела. В принципе, можно было взять определенную краску и просто закрасить фон, а потом нарисовать эти дома. Я не специалист в живописи, но этюд выглядел именно так.

– Значит, Вероника соврала, – заключила я. – Она сказала, что сперва разложила вещи, то есть на это ушло не более получаса. Итого она отправилась на свой пленэр в половине четвертого. По ее словам, через три часа этюд был готов, и в половине седьмого девушка стала собирать вещи. Думаю, на это уйдет минут десять – закрыть краски, например, сложить этюдник. В столовую она пошла сразу, в номер не заходила. А мы с вами нашли череп примерно в четыре часа дня. То есть Вероника могла перед уходом зайти к вам в комнату и подбросить пакет, верно?

– А может, она нашла его в лесу? – предположила девушка.

Я отрицательно покачала головой.

– Нет, за полчаса, даже за час, отыскать останки практически невозможно, – сказала я. – Даже если Вероника была здесь раньше и знает окрестности, не факт, что ей удалось бы найти череп. Мало ли, что могло случиться! В общем, эта версия не выдерживает никакой критики. Думаю, череп Терехова привезла с собой.

– Да как она его могла привезти? У нее даже этого пакета не было!

– В сумке, мы же говорили об этом, – напомнила я. – В большой сумке можно привезти что угодно, хоть череп, хоть целый скелет. Другой вопрос – что этот череп означает? Почему именно свиной, а не какой-то другой? Потому что Вероника нашла только останки свиньи, а была бы возможность, подбросила бы и человеческий? Или это намек-угроза?

– Я не знаю… Вероника, конечно, разбирается во всякой мифологии, но я сомневаюсь, что она настолько сильно заморочилась, чтобы присылать мне какие-то намеки. Да и зачем? Бред какой-то…

– Да уж… – протянула я. – В нашем случае хорошо бы вас переселить ко мне в номер хотя бы на ночь, тогда проще будет осуществлять наблюдение за вашей безопасностью. К сожалению, мне подселили какую-то Елену Романовну из Пензы, и боюсь, у нее возникнут ненужные вопросы, если вместо журналистки ее соседкой окажется студентка. Поэтому будем действовать по предыдущему плану. Вы сейчас пойдете к себе в комнату, до утра не выходите на улицу. Я буду поблизости, если что-то покажется вам странным – звоните или пишите, хорошо?

– Да, я поняла, – кивнула Альбина.

Мы направились к седьмому корпусу.

Я проводила девушку до дверей ее комнаты. Наташа Мельникова еще не пришла в номер, ключ от двери номера висел внизу.

Мы вместе с Альбиной зашли в комнату, пока девушка мыла руки в ванной, я еще раз осмотрела помещение, а потом сняла «жучки» и заменила их на новые прослушки. Когда Альбина вышла из ванной, я уже закончила все мероприятия, девушка так ничего и не заметила.