Тайный притон Белоснежки

Потом послышались звуки энергичных пинков, и Марина уже хотела уйти домой, позвать подруг. В одиночку вмешиваться в семейную разборку у нее острого желания не было. Глаз ее после близкого общения с пальцем Сергея все еще побаливал, да и видеть он стал, как казалось Марине, значительно хуже. Как ни жаль ей было Ритку, но та, знаете ли, сама виновата. Зачем поперлась назад в это разбойничье гнездо? И все же нельзя оставить пьянчужку на расправу злобному мужику.

Но не успела Марина сделать и двух шагов, как замерла, потому что голос Сергея изменился. И перемена эта была столь разительной, что Марина окончательно передумала отходить.

– Эй, Ритуля, – уже без всякой злобы, а вроде бы растерянно и примирительно забормотал Сергей. – Ритуся, ты чего это?

Говорил он теперь вполголоса, слышно стало гораздо хуже. И Марина быстрыми неслышными шагами подбежала ближе. Потом еще и еще, потому что Сергей теперь говорил уже совсем тихим и каким-то ему несвойственным голосом. Во всяком случае, Марина еще ни разу не слышала, чтобы он с кем-то разговаривал так ласково. Пожалуй, когда он пришел к ним просить прощения, что-то такое прослеживалось в его голосе.

– Вставай, лапуля. Скажи мне, что тебя гложет? – добивался Сергей от Риты. – Поднимайся, Ритуська. Чего на земле валяться? Катюшку нашу этим точно не вернешь, а сама простудишься еще.

Но такая забота бывшего мужа оставила Риту совершенно равнодушной. Она не изрекла в ответ ни звука, ни словечка, чем окончательно расстроила Сергея. Какое-то время он еще покрутился возле женщины, а потом убежал в дом. Марина сгорала от любопытства. Она не понимала, что там произошло с Ритой. Что за игру она затеяла?

Марине до смерти хотелось взглянуть, но не позволял забор из профнастила. К счастью, неподалеку она обнаружила небольшую дырочку, кем-то проделанную с непонятными целями. Но сейчас это отверстие очень пригодилось Марине, которая с помощью его получила возможность видеть, что делается на участке у соседей. Ритку она видела очень хорошо. И то, что Марина видела, не внушало ей оптимизма.

Рита лежала на земле, неестественно вытянувшись и не шевелясь. Лицо ее Марина не видела, оно было повернуто в другую сторону. Но рука – худая и очень белая – лежала совсем близко, причем прямо на муравьиной тропе. Эти неугомонные труженики уже с раннего утра принялись за работу, и рука Риты явилась для них огромным препятствием, которое они штурмовали отряд за отрядом. Разумеется, все новое требовалось обследовать, чем муравьи и занялись. И когда Марина увидела, как по этим скрюченным пальцам бегают насекомые, как они забираются выше и спокойно разгуливают по запястью и вплоть до локтя по самой нежной и тонкой коже, девушке стало совсем уж не по себе.

– Одно из двух, либо Ритка все еще пьяна и ничего не чувствует, либо она совсем не боится щекотки. Либо…

Третье либо Марине обдумывать не хотелось. Очень уж оно было страшным. В это время вернулся Сергей. Несмотря на то что Марине были видны только ноги, она поняла, что Сергей пришел не один. Трех ног у нормального человека быть не может. Значит, еще одна нога принадлежала кому-то другому.

– Видишь, – произнес Сергей, обращаясь к кому-то еще. – Лежит и не шевелится. Я ее и пнул разок, не реагирует. Я и лаской с ней пробовал, не отвечает. Чего это с ней, как думаешь?

Его собеседник наклонился к Рите, взяв ту за руку и распугав всех муравьев, которые в панике бросились врассыпную. Потом руку бросили обратно. И Марине стало не по себе от того, как небрежно и даже грубо это было сделано. После чего Риту стали вертеть, перекладывая с боку на бок.

А потом голос Андрея произнес:

– Все! Финита ля комедия. Бобик сдох.

– Чего?

Андрей сплюнул и пояснил:

– Померла наша Ритка.

Сергей опешил:

– Да как же это? Что же… Верно ли это?

– Сам посмотри.

– Не-а, – поспешно отказался Сергей и даже назад шагнул. – Если она и впрямь умерла, так я это… мертвяков боюсь.

– Тогда ты уж мне поверь на слово. Как же ты ее зашиб?

И хотя в последней фразе Андрея слышалось сочувствие к брату, Сергей возмутился:

– Почему это я? Не трогал я ее.

– Оно и видно. Рожа-то у нее вся синяя. Твоих рук дело. Думаешь, с Женькой тебе с рук сошло, так ты снова за свое?

– Андрюха, ты чего?

– А то! Ты ей и вчера еще при нас знатно накостылял, и потом, должно быть, еще от полноты души прибавил. Немудрено, что загнулась баба. Она же от водки совсем хилая сделалась. Я тебе всегда говорил, Серега, очень уж ты круто берешь, совсем меры не знаешь. Ну, поучить маленько глупую бабу – это дело благое. Но ты же со всей дури лупишь. А от твоих кулаков и здоровый мужик гикнется.

– Ты это чего… Ты чего думаешь, это я ее, что ли?

– Ну, а кто еще? Ты же как выпьешь, неуправляемый делаешься. Ничего не помнишь. Ты вчера перед соседями Ритку отлупил, потом еще, затем она от тебя сбежала, ты за ней погнаться хотел, мы тебя не пустили, насилу спать уложили. А потом что было? Ночью Ритка назад вернулась, а ты ее и встретил?

– Не помню я ничего. Спал я. Вы же меня вечером и уложили.

– Но разбудил сейчас ты меня.