Тайный ребенок для безжалостного дона

— Я уверен, что ты мне расскажешь, — сухо заявляет он.

Он идет за бутылкой из огромного бара, наливает немного виски в стопку и бросает ее обратно.

— Мне противно твое лицемерие, — бормочу я.

Он еще и несовершеннолетний. По крайней мере, на ближайшие три месяца, пока ему не исполнится двадцать один. Но никто никогда не моргнул глазом на количество алкоголя, которое потребляют он и мой брат. Это так несправедливо. Но, как он сказал, мы не одинаковы.

Роман пожимает плечами, но на мой комментарий не отвечает. Мы оба замолкаем. Я знаю, что он ждет, чтобы я рассказала ему мои захватывающие новости, но на каком-то уровне я не хочу ими делиться. Я не хочу, чтобы он знал о чем-то, что делает меня счастливой. Вероятно, он найдет способ сокрушить его.

Но скрывать эту конкретную информацию бесполезно. В конце концов он узнает.

— Я поступила в Гарвард, — объявляю я.

Короче говоря, мне интересно, почему он первый, кому я рассказываю. Я получила эту новость три часа назад. Я ходила по магазинам в городе, когда решила проверить, и чуть не закричала в универмаге. Я уверена, что сотрудники сочли меня сумасшедшей. Я села в машину и поехала к моему ближайшему дому, которым оказался дом Де Лукасов.

Это не мой настоящий дом, но он чертовски близко. Плюс ко всему, это единственный дом с баром, который не находится под замком. Мой отец не доверял мне в отношении алкоголя в своем доме, но здесь я знала, что получу легкий доступ. Я хотела прийти сюда и рассказать об этом брату, но когда я не смогла его найти, я решила отпраздновать это виски.

Роман отреагировал именно так, как я от него ожидала. Он мне ничего не дает. Ни намека на мое счастье. Я бы даже приняла раздражение, но лицо у него гладкое и ясное, лишенное эмоций. Его адамово яблоко покачивается, когда он делает еще один глоток.

— Что ты хочешь? Поздравлений?

— Как будто я ожидала поздравлений от дьявола, — усмехаюсь я.

Он ухмыляется.

— Наконец-то ты получила то, что хотела. Тебе просто не терпелось поджать хвост между ног и убежать из дома.

Мой желудок сжимается.

— Я не бегу.

— Не лги мне, Елена. У тебя это ужасно получается, — говорит он. — И ты бежишь. Достаточно того, что твоя мать ушла, теперь ты пытаешься бросить еще и брата и отца.

Что-то сжимается в моей груди. Мои кулаки сжимаются. Одна вещь о Романе Де Луке: он хорошо разбирается в людях и великолепно умеет говорить именно правильные вещи, чтобы они не причиняли им вреда. Я ненавижу его. Иногда я так его ненавижу.

— Ты никогда не поймешь, каково быть на моем месте, — говорю я спокойно.

— О, пожалуйста, избавь меня от болтовни о желании свободы и пространства. Твоя семья призвана защищать тебя. Это все, что они сделали с момента твоего рождения. Если ты этого не видишь, ты их не заслуживаешь.

— Я не говорю с тобой об этом.

— Да, не будем, — говорит он, делая еще один глоток виски.

— Ты ужасный человек.

По крайней мере, он последователен. Я просто знала, что он найдет способ испортить то, что делало меня счастливой.

Он машет мне рукой.

— Поверь мне, волчонок, я знаю. Гарвард, однако, это большое дело. Приятно видеть, как ты применяешь свой большой мозг, — говорит он, коротко кивнув.

Я не настолько глупа, чтобы думать, что он меня хвалит.

— Не делай глупостей, Елена. До Бостона всего четыре часа езды.

— Поверь мне, я в курсе, — это единственная причина, по которой мне разрешили подать заявку.

— Хорошо. Надеюсь, тебе понравится. Делай все, что душе угодно, пока ты учишься в колледже. Мы оба знаем, что ты вернешься. Ты будешь хорошей маленькой итальянской девочкой и вернешься домой.

— Иди ты, Роман.

Он просто улыбается. Я решаю, что провела достаточно времени в его присутствии. После последнего взгляда я спрыгиваю со столешницы. К сожалению, я забыла, что я все еще слегка пьяна. Роман движется быстро, успев дотянуться до меня и поймать прежде, чем я упаду лицом на пол.

Его руки обхватывают мою талию. Когда эти темно-голубые глаза встречаются с моими, в них сияет только одна яркая эмоция.

Чистая, неподдельная ненависть.

Что я тебе сделала, Роман?

Мы оба застыли, наши глаза прикованы друг к другу. Я остро чувствую его прикосновение к своей талии. Я не могу вспомнить, когда в последний раз он охотно прикасался ко мне. Меня окружает аромат его одеколона, мускусный и немного цитрусовый. Взгляд Романа скользнул по моим губам, и на секунду мне в голову пришла нелепая мысль о том, что он действительно поцелует меня.

Он резко отпускает меня, и я падаю назад, впившись спиной в столешницу. Моя челюсть сжимается. Я не благодарю его за то, что он спас меня от падения, и он тоже не говорит ни слова.

Я собираюсь уйти, но подумав об этом и оборачиваюсь, чтобы сказать еще одну вещь.

— Позаботься для мне о чудаках два и три, — он не смотрит на меня, но я знаю, что он слушает. Я продолжаю: — Как бы мне ни было больно это признавать, но ты, возможно, самый ответственный из всех. Не допускай заражения моего брата венерическими заболеваниями и убедись, что Майка не убьют.

Роман улыбается, забавляясь.

— И какого черта я должен это делать для тебя?