Тайный рыцарь

Вопрос был риторический, но девушка перестала улыбаться. Ответила. Подробно, обстоятельно, с расстановкой. Чтоб впредь не возникало недомолвок.

— Когда в Легнице ты чуть не выкрал госпожу Агделайду, ее жених — куявский князь Казимир осерчал — страсть! Хотел меня на месте изрубить в капусту за то, что привела тебя в дом. Но госпожа заступилась перед князем. Сказала, будто это я силой удержала ее от побега. Казимир успокоился, кинул мне несколько гривен, а Агделайду увез из города со своим обозом.

Потом… Да что было дальше ты и сам, верно, знаешь. Татары разбили войско Генриха Благочестивого. Сам силезский князь пал в битве. Казимир тоже погиб. А один из его слуг, Францишек — может, помнишь его, он на страже стоял перед домом Ирвина — уцелел. Вернулся в Легницу, забрал меня с собой в Куявию. Там я приглянулась брату Казимира Куявского и сыну Конрада Мазовецкого Земовиту. Ну, тому, которого зашиб сегодня на ристалище тайный рыцарь.

— И?

— А что «и»? Францишек — кнехт. Земовит — князь. Вот и смекай, кому я могла достаться.

Бурцев встряхнул головой, разгоняя сгущающийся туман.

— Погоди, выходит, ты приходишься невесткой Конраду Мазовецкому?

— Так уж и невесткой? — невесело усмехнулась Ядвига. — Венчаться то мы с Земовитом не венчались. Но пояс верности для меня он своему кузнецу — искусному пленному пруссу заказал.

Бурцев хмыкнул. Ни фига, ж себе! Такую страстную любвеобильную особу — и в пояс верности!

— Земовит, верно, сошел с ума?

— Ну, — Ядвига чуть опустила ресницы. — Скажем так, у него были основания для подозрений и ревности. Земовит частенько отлучался в орденские земли. А при куявском дворе так много славных рыцарей. И храбрых оруженосцев. И милых слуг. И мальчиков-пажей. И…

Глава 50

Бурцев тихонько смеялся. И от выпитого. И от смущенных признаний Ядвиги. И от того, что постепенно отпускала тоска по Аделаиде. Благословенное рейнское и милая собеседница сделали свое дело: образ краковской княжны таял и растворялся в густых хмельных парах. Славный парень Вольфганг фон Барнхельм, неосмотрительно заявивший, что и не подумает препятствовать любовным похождениям обожаемой избранницы, если та сама станет их инициатором, спал в санях со счастливой улыбкой на устах.

Бурцев постарался поскорее забыть о «херувиме» с глазами поэта. В конце концов, рейнец популярно объяснил, что испытывает к своей даме сердца Ядвиге Кульмской исключительно платонические чувства, а Бурцев вступал сейчас на совсем другую территорию. Так что проблема подруги друга перед ним не стояла. И даже если все не так… Если и стояло. Что-то. Где-то… В общем, это были не проблемы. Пьяный мир плыл перед глазами, а с наивно-развратной, но привлекательной Ядвигой было так хорошо.

Она уже обнимала его. Он тоже машинально положил руку на упругое бедро девушки. Никакого железа там Бурцев не нащупал.

— Кузнец — добрая душа — внял моей просьбе: тайком от Земовита выковал второй ключик к поясу верности… — язык у Ядвиги тоже начинал заплетаться. Но это лишь придавало ее незамысловатым откровениям необъяснимое очарование. — Когда было надо, я ходила в княжеских веригах. Когда нет — щелк-щелк — и пояс мне уже не мешал.

— Интересно, чем ты расплатилась с кузнецом за столь щедрый подарок?

Лукавая улыбка…

— Понятно. Можешь не отвечать.

Все-таки хорошо, блин, что конкистадоры еще не завезли из Нового Света сифилис, а СПИД — это чума ненаступившего пока века. Иначе легницко-кульмская милашка со взглядом ненасытной нимфоманки, душой отпетой шалавы и навыками опытной жрицы любви могла бы попросту и не дожить до сегодняшнего дня. Бурцев искренне посочувствовал тому несчастному счетоводу, которому на Страшном суде предстоит считать грехи сладострастия Ядвиги Кульмской.

— Земовит как-то привез меня с посольством в Кульм, — продолжала девушка свой рассказ. — Здесь я попалась на глаза Герману фон Балке. Ну, он и предложил мне послужить на благо братства Святой Марии и во спасение собственной души. Я подумала, согласилась и осталась. Земовит был в страшном гневе. Обещал меня убить, и убил бы, наверное, да только Кульмский замок, где я укрылась, — не по зубам польскому княжичу. И ссориться с фон Балке мазовский выродок побоялся.

— Ты, я смотрю, не пылаешь любовью к княжескому сыну.

— Он надел на меня пояс верности, Вацлав! На меня, представляешь?!

Бурцев снова улыбнулся:

— Не-а, не представляю. Зато, я подозреваю, что это именно ты натравила на Земовита тайного рыцаря во время вашего ночного свидания.

Ядвига вздохнула. Как показалось Бурцеву — с сожалением:

— Ошибаешься. У тайного рыцаря с Земовитом свои счеты. Какие именно, он мне, правда, так и не сказал. Но пообещал, что поквитается и за меня тоже.

— Вот даже как? Интересно! И странно! И таинственно — жуть! Но вообще-то вы два сапога пара: тайный рыцарь, шпионка…

— Я не шпионка! — оскорбилась Ядвига. — Просто служу в меру своих сил братству Святой Марии.

— Ладно, ладно, не обижайся. Скажи лучше, а Вольфганг фон Барнхельм знает о твоей гм… службе? Ты ведь как-никак его баба сердца.