Тайный шепот

– Вам спасибо за визит. – Она протянула руки ему и Харриет. Та, не совсем понимая, что она должна сделать, пожала пухлые пальцы. – Но я мисс Олдерси. – Она улыбалась Бенедикту, склонившемуся над ее рукой. – Садитесь, прошу вас. Полли сказала, что вы прибыли из Рочестер-Холла.

– Да, мадам. Меня зовут Бенедикт Брэдборн, а это Харриет Мосли. Мы гостим в особняке леди Крейчли.

– Мосли и Брэдборн? – Мисс Олдерси уселась в кресло, стоявшее напротив диванчика, медленно переводя взгляд с одного на другую. – Полли показалось, что вы муж и жена. Это не так?

– Нет, – ответила Харриет, помотав головой.

– О… – Хозяйка задумалась, посмотрела на Бенедикта и ослепительно улыбнулась.

Он смущенно заерзал и притворился, что не расслышал, как Харриет задушенно кашляет от смеха.

– Вы ищете дневник леди Рочестер?

Харриет спросила:

– Он все еще у вас?

– Разумеется, дорогая. – Эдвина даже не посмотрела на нее. – Это фамильная реликвия.

Бенедикт не стал возражать, что мисс Олдерси не имеет никакого отношения к этой семье.

– И давно он у вас?

– Я тогда была еще ребенком. Дневник купил мой отец, когда какой-то дальний родственник распродавал имущество.

– Это было давным-давно, – заметила Харриет. Вспомнила о двоюродном деде, о котором упоминала леди Крейчли, подумал Бенедикт.

– Не так уж и давно. – Эдвина метнула в Харриет ледяной взгляд.

Харриет посмотрела на чашку, стоявшую у нее на коленях. Уголки ее рта подергивались.

– Можем мы взглянуть на дневник, мисс Олдерси? – спросил Бенедикт.

– Разумеется. – Она встала с кресла и, обернувшись, сказала ему: – И называйте меня Эдвина.

Пока хозяйка неторопливо пересекала комнату, Бенедикт смотрел на Харриет. Она перевела взгляд с Эдвины на него и обратно, а потом с намеком подвигала вверх и вниз бровями.

Бенедикт нахмурился. Мисс Олдерси сдвинула картину, за которой открылось квадратное отверстие в стене.

– Надеюсь, я могу доверить вам, где находится наш тайник?

Похоже, в тайнике лежали только несколько сложенных документов и тетрадка, перевязанная пожелтевшей белой лентой. С этой тетрадкой Эдвина вернулась к гостям и села на краешек кресла, держа ее на раскрытых ладонях.

Но когда Харриет потянулась за обтянутой кожей тетрадкой, хозяйка отдернула руки.

– Нет-нет. Боюсь, мы не можем передавать ее из рук в руки. Страницы распадаются, а бумага такая тонкая, что рвется от одного прикосновения. – Эдвина уронила тетрадку себе на колени и откинулась на спинку кресла. – Я сделала леди Крейчли предложение купить этот семейный дневник, но она его не приняла.

– И за сколько? – поинтересовался Бенедикт.

Эдвина подняла бровь и назвала сумму, составлявшую половину его годового жалованья. Харриет поперхнулась виски, разбавленным водой; Бенедикт похлопал ее по спине.

– Спросите леди Крейчли, не заинтересуется ли она моим предложением сейчас, как следует устроившись в особняке.

Харриет прокашлялась.

– А вы читали дневник?

– О да! Много раз. – Своей улыбкой она намекала, что в дневнике содержатся восхитительные истории, которые посетители и представить себе не могут. – Просто поразительно, что за жизнь была в те времена.

– А вы читали о часовщике, с которым была знакома леди Рочестер?

– О да! – повторила Эдвина. Она с заговорщическим видом наклонилась вперед и прошептала: – Я могла бы рассказать об этом, но тогда какой вам смысл убеждать новую хозяйку особняка купить дневник?

Они шли пешком. Бенедикт небрежно держал поводья жеребца, когда они добрались до старого кладбища; отсюда до Рочестер-Холла было уже ближе, чем до Эдвины Олдерси. Этим унылым днем кладбище казалось более подходящим местом для привидений, чем тем вечером, когда они попали на него впервые. Серое небо и серые камни, трава, побуревшая с наступлением осени, – все это делало место последнего упокоения похожим на те, что описывались в любимых книгах Харриет.

Она всегда считала, что подобные сцены особенно пугают, когда читаешь, свернувшись клубком в кресле у окна, в то время как весь дом, заснув, затихает. А сейчас, стоя среди могил, глядя на низко нависавшие тучи, слыша гром, рокотавший из-за горизонта, Харриет поняла, что ничего страшного тут нет, но было что-то гнетущее.

После того как они покинули дом Олдерси, первой заговорила Харриет.

– Проклятие! – Слово вырвалось прежде, чем она вспомнила, что уютно молчит вовсе не со своей лучшей подругой. Харриет покосилась на Бенедикта, но он, похоже, не возмутился. – Эта дамочка могла бы и рассказать нам про часовщика. Она нарочно так себя вела. – Харриет хлопнула шляпкой по ноге. – Это меня просто бесит!

Бенедикт издал горловой смешок.

– Вы не расстроены?

Он посмотрел на нее и покачал головой:

– Я к этому привык. В моей работе нередко попадаешь в тупик или сталкиваешься со свидетелями, которые не хотят сотрудничать.

Это еще сильнее расстроило Харриег, потому что его работа заключалась в поисках грабителей и убийц.

Она чувствовала, что Бенедикт смотрит на нее, словно читает ее мысли.

– Ну, что?

– Я привык иметь дело с подобными трудностями, – сказал он. – И научился паре-тройке фокусов, чтобы их обходить. – Бенедикт улыбнулся.