Тайный шепот

Он продолжал расстегивать рубашку, но Харриет, сидевшая на кончике кресла, испытала неприлично мало угрызений совести из-за того, что наблюдает за этим. Она быстро перевела взгляд с его мускулистых плеч на черную рубашку, которую он надел, а потом посмотрела на коричневую оберточную бумагу на кровати и вспомнила свертки у него в руках в день воображаемого пожара.

– Что ты задумал, Бенедикт? – Она внимательно смотрела, как он заправляет новую черную рубашку в черные брюки.

Он исподлобья глянул на нее:

– Лучше тебе этого не знать.

Харриет поджала губы и сердито нахмурилась.

Бенедикт увидел ее недовольное лицо и улыбнулся:

– Если ты так хочешь знать, дорогая моя, я собрался незаконно проникнуть в дом мисс Эдвины Олдерси. Боюсь, теперь ты считаешься соучастницей моих преступных намерений.

Харриет омыло волной возбуждения.

– Ты хочешь украсть дневник леди Рочестер?

– Не украсть, Харриет. Позаимствовать. Если все пойдет хорошо, я верну чертов дневник завтра же вечером.

Харриет встала, машинально взяла снятую Бенедиктом рубашку, аккуратно сложила ее и положила на кровать. Такие поступки становятся привычкой женщины, не привыкшей к прислуге.

– Я хочу пойти с тобой, – сказала она.

– Ни в коем случае. – Бенедикт посмотрел на тарелку, отломил кусок хлеба и отправил его в рот.

Харриет подбоченилась.

– Бенедикт, ты должен взять меня с собой. Я не буду мешать.

– Харриет, ты мешаешь мне с того момента, как мы встретились. – Бенедикт по-прежнему смотрел в тарелку и не видел, как на лице Харриет мелькнуло внезапное выражение оскорбленного удивления. – Я приехал в этот дом, чтобы найти человека, напавшего на моего друга, а ты каким-то образом втянула меня в таинственную историю о шантажисте, а теперь – в дело об убийстве слуги. – Он взял очки. – Я не должен забывать о том, что привело меня сюда в первую очередь. Харриет?

В горле стоял ком, а руки вдруг заледенели. Харриет бесшумно попятилась, наткнулась спиной на дверь и протянула руку за спину, нащупывая ручку. Она откашлялась и выдавила улыбку.

– Прошу прощения, Бенедикт. Я не хотела становиться обузой или втягивать вас в какие-то дела против вашей воли.

Он двигался с той же плавной грацией и скоростью, что и во время нападения, в день, когда они возвращались из дома Олдерси. Харриет не успела повернуться к выходу, как он уперся в дверь рукой, не давая открыть. Свободной рукой он взял Харриет за запястье.

Харриет бросила на него быстрый взгляд – они стояли почти нос к носу – и увидела, что брови его сведены, а губы сжаты.

– Ты меня не поняла, – грубовато произнес Бенедикт, и Харриет почувствовала соблазн поверить, что не только ее чувства оказались задеты.

– Я действительно спутала вам все планы расследования, – сказала Харриет безо всякой обиды в голосе – для этого она слишком себя уважала; но, произнеся эти слова и немного подумав, она вдруг поняла, что это чистая правда. – Вы бы уже много чего сделали, не вмешайся я с другими делами.

– Верно, – отозвался Бенедикт, и она почувствовала его улыбку раньше, чем увидела ее. – Но могу сказать, что раньше у меня не случалось таких приятных помех.

Ком в горле исчез, а сердце сильно заколотилось, когда Харриет увидела, как сверкают его карие глаза.

– Уж если суждено кому-то помешать мне выполнить свою задачу, я не смогу просить для этой цели женщины лучше, чем ты.

Харриет усмехнулась, и в горле ее встал новый комок.

– Это самое приятное, что мне когда-либо говорили, Бенедикт. – И она запечатлела на его губах быстрый поцелуй.

Улыбка его внезапно исчезла, а в глазах появился совсем другой блеск. Одной рукой он обнял Харриет за спину, а другую положил на затылок и поцеловал с такой нежной настойчивостью, словно не мог больше сдерживаться. Харриет беспомощно обняла его обеими руками, крепко стиснула плечи и начала легонько покусывать нижнюю губу.

Он зарычал и передвинулся так, что Харриет оказалась в комнате, а он в дверях.

– Я должен идти, – сказал Бенедикт, отодвинувшись от Харриет на расстояние вытянутой руки. – Оставайся здесь. Один я проникну в дом и выберусь из него гораздо быстрее. Если ты пойдешь со мной, я буду больше думать о тебе и твоей безопасности, чем о деле.

Харриет, не в силах припомнить кого-нибудь, кто тревожился бы о ее безопасности, кивнула:

– Я буду ждать тебя.

Прежде чем уйти, Бенедикт еще раз страстно поцеловал ее. Этот поцелуй намекал на то, что раньше никто не ждал его возвращения.

Глава 28

Харриет смотрела из окна, как уезжает Бенедикт. Он сел верхом на серого жеребца и искусно направил его по тропинке и дальше, на дорогу. В черных брюках и черном сюртуке, в низко надвинутой на лоб шляпе, он походил на одного из героев тех романтических историй, что так любит Августа. Харриет читала некоторые из этих книг и не могла не признать, что в них имеются кое-какие достоинства. Особенно нравились Харриет те, где в начале книги герой казался негодяем – например, разбойником с большой дороги, одетым во все черное.

Когда Бенедикт повернул жеребца в сторону дома Олдерси и, пустив его рысью, скрылся из вида, Харриет вздохнула.