Тайный враг

- Да, помню, в прошлый раз вы об этом говорили. Какое время вас интересуют?

- От шести до четверти седьмого вечера в прошлый четверг.

- Очень занятно, но это тот редкий случай, когда я могу точно ответить на такой вопрос. В четверг утром пришло письмо от одного из комитетов помощи войскам об отосланных нами готовых вещах, которые весили меньше, чем полученная нами шерсть. Я секретарь этого дела, но должна признаться, что не сильна в писании деловых писем, и когда я рассказала обо всем этом мужу, он сказал, что сам напишет, а я только подпишу. В тот вечер примерно без четверти шестого он пришел ко мне за письмом, сказав, что у него есть несколько свободных минут, и он хотел бы ответить, пока еще помнит все детали. Вернулся он примерно через полчаса с уже напечатанным ответом, так что в это время он, должно быть, работал над ним в своем кабинете.

- И на это дело могло уйти полчаса?

- Наверное. Там много всего пришлось объяснить.

- Почему вы так уверены, что это было именно в четверг вечером?

- Потому что по четвергам у нас встречи в клубе, и я старалась об этом не забыть.

- Понятно. А где были вы, когда мистер Литтл готовил письмо?

- В саду. Я только вернулась из клуба и вышла в сад отдышаться перед приготовлением ужина.

- Вы слышали, как стучит его пишущая машинка?

- Нет, конечно. Это слишком далеко.

Здесь было над чем задуматься. Поведение Джессики Литтл не оставляло сомнений в том, что все, что она рассказывает, чистая правда и что она сама в это верит. Но было в этой истории и очень уязвимое место. Если поверить во все, что она рассказала, это надежное алиби для Литтла, но можно ведь допустить, что Литтл все это хитро подстроил. Письмо он мог написать еще раньше днем, а тогда у него с 5.45 до 6.15 высвобождалось время, а потом он мог вручить жене готовое письмо.

Хотя, естественно, не было ни малейших доказательств того, что все так и было. Френч, как обычно, увяз в тине сомнений. Достоверным было только одно: на Литтла у него нет никаких улик, а потому нужно заняться другими линиями расследования.

Оставались еще Форрестер и Вейн. Причастность обоих крайне маловероятна, но нужно ведь удостовериться? Нужно!

Потребовалось совсем мало времени, чтобы очистить обоих от подозрений. И тот и другой в день смерти Крейна в шесть вечера были на своих рабочих местах, и этому были подтверждения.

Подавленный и раздраженный сверх меры, Френч раскачивался на задних ножках стула сержанта Ганди. Похоже, предстоит найти кого-то совсем новенького, кто еще никак не засветился в ходе расследования. Вот только где его искать? Неизвестно.

Даже ленч не развеял его мрачного уныния. После еды он опять вернулся в полицейский участок и погрузился в ощущение полной беспомощности. Он не мог придумать никакого выхода. Нужен был импульс жизненной энергии, а его не было. С ним случилось самое худшее, что только может грозить следователю полный провал, никаких результатов. Он вернется в Ярд покрытый позором.

Но потом, как это бывало уже не раз в его жизни, случилось некое чудо. Когда чувство безнадежности стало совсем невыносимым, вдруг забрезжил лучик неясной надежды. Он внезапно увидел пропущенное звено.

Да как же он до сих пор не заметил противоречия в показаниях, данных даже не ему и не Вэнсону, а коронеру в ходе слушаний по делу об убийстве Рэдлета?

Его охватило чувство лихорадочного возбуждения. Все это время противоречие было у него прямо перед глазами! И если бы он вовремя обратил на него внимание, весь ход расследования был бы иным. Как можно быть таким тупым, чтобы не заметить его? Восторг, порожденный открывшимися перспективами успеха, сильно умерялся сознанием своей близорукости. И все из-за природной склонности принимать факты некритически, как они есть. Слишком много легкомыслия! Слишком поверхностны все идеи! Поленился, понимаешь ли, продумать все как следует!

Опыт прежних расследований научил его тому, что нельзя жалеть времени на составление графика перемещений всех подозреваемых. Только так можно убедиться, что показания не противоречат друг другу. В этот раз все показания выглядели такими достоверными, что он не удосужился сделать это. Что ж, будет урок на будущее! Урок, впрочем, далеко не первый, а судя по неспособности ученика, вряд ли последний.

Он с новым рвением взялся за изучение досье. Все верно, вот оно! Искомое оказалось в самом начале досье. Как можно было пропустить это? Чувствуя нарастающее нетерпение и дрожь азарта, он взялся заново проверять показания.

Когда случился взрыв, Литтл был в кабинете с женой и свояченицей. Взрыв видели все трое. Литтл действовал вполне адекватно. Он выбежал в холл, позвонил сначала врачу, потом в полицию и со всех ног бросился вниз к берегу и дальше по песку к месту взрыва. Френч разложил карту и измерил расстояние - почти три четверти мили. Прикинув возраст и все прочее, получалось, что Литтл мог добраться до тела за восемь минут.