Тайный заговор

Впрочем, какой бы потертой ни была его одежда, Пальмеззано умел носить ее с известной долей грациозности, чему очень способствовали его правильная осанка и слегка запрокинутая голова. Причина подобного положения головы заключалась, вне всякого сомнения, в его гордости, которая и заставляла его ходить, задрав нос. С другой стороны, такая привычка довольно часто встречается у людей маленького роста.

Человек, видевший Пальмеззано впервые, мог бы принять его за эстета, но никак не за безжалостного убийцу. То, что он являлся одновременно и тем, и другим, было, пожалуй, самым невероятным в этом человеке. Асассин с одинаковым успехом дискутировал о Чинквеченто[22] и нажимал на курок пистолета. Когда он был занят на упомянутом выше поприще, его обычно мягкое лицо за долю секунды изменялось, становясь уродливым и подлым, вселяя в человека страх.

Джузеппе Пальмеззано щурился на весеннем солнце, его полное лицо расплывалось в счастливой улыбке. Он смотрел на площадь перед зданием и думал о том, что запомнил ее совсем другой. Левой рукой Пальмеззано держал большой плоский пакет, правой — потертую дорожную сумку. В общем, он производил впечатление довольно беспомощного человека. Впрочем, после пятнадцати лет и семи дней пребывания в тюрьме в этом не было ничего удивительного.

Пальмеззано уже не надеялся, что его выпустят, поскольку через три года после заключения он одним ударом уложил охранника, который смеялся над его единственным увлечением и всячески издевался над ним. В результате охранника отправили в больницу с переломом челюсти, ибо Джузеппе просто терпеть не мог, когда его не воспринимают всерьез. Ведь Асассин был гением.

Он чувствовал себя родственной душой греческому художнику Апеллесу, считавшемуся великим мастером античности и умевшему так реалистично рисовать виноград, что люди пытались взять его в руку. Пальмеззано тоже так умел, но его дар заключался в копировании древних мастеров. Именно благодаря этой способности его любили в одних кругах и боялись в других. Короче говоря, Джузеппе Пальмеззано, будучи многогранной личностью, казался довольно странным типом, уникумом даже для такого города, как Рим.

Таксист, со скучающим видом ожидавший пассажиров и неотрывно глядевший на ворота тюрьмы, допустил ошибку, когда спросил у приближавшегося к нему Пальмеззано:

— А оплатить поездку ты сможешь, приятель?

Джузеппе поставил свои вещи на землю, подошел к водителю и со зверским выражением лица сказал:

— Если ты еще раз задашь мне подобный вопрос, то очень скоро будешь гулять в бетонных тапочках по дну Тибра, capito?

Водитель содрогнулся от ужаса. Он поторопился отнести багаж пассажира в свою машину, а потом скромно поинтересовался:

— Куда я могу вас…

— Виа Банко Санто Спиррито, — перебил его Пальмеззано. — А цену определю я.

В течение всей поездки он не произнес ни слова.

Прежде чем нажать на кнопку звонка под табличкой с надписью «Фазолино», он еще раз поправил свой пиджак, давным-давно вышедший из моды.

Открыл молодой слуга, очень представительный, и поинтересовался, как доложить.

Пальмеззано отодвинул слугу в сторону и сказал:

— Не надо шума, позаботься о моем багаже, приятель. — И прошел в темную прихожую. — Где Фазолино? — добавил Джузеппе, когда слуга испуганно приблизился, неся в руках его вещи.

— Я немедленно доложу о вас, — поспешил ответить молодой человек.

Прошло совсем немного времени, и в прихожую явился Фазолино. Он тут же узнал Джузеппе.

— Ты? — удивленно спросил он. — Я думал, тебя посадили пожизненно!

Пальмеззано ухмыльнулся.

— Возможно, так и было задумано. Но потом эти господа почему-то решили выпустить меня.

— Боже мой…

Только теперь Фазолино осознал всю глубину происшедшего события. Джузеппе Пальмеззано был на свободе. И если ему, Фазолино, начинающаяся болезнь не выбила из головы все воспоминания, то Пальмеззано знал более чем достаточно, чтобы отправить их всех на виселицу. Фазолино почувствовал, как у него задрожали колени.

— Я ведь могу остановиться здесь на пару дней? — сказал Джузеппе, словно это было само собой разумеющимся. — Я приехал сюда прямо из тюряги и еще не знаю, как оно дальше пойдет. Денег нет, квартиры тоже. Понимаешь?

— Конечно, — поспешно ответил Фазолино, пытаясь сохранять спокойствие. — Конечно, ты можешь пожить у нас. Но разве в отеле тебе не было бы удобнее?

Пальмеззано подошел к Фазолино почти вплотную.

— Ты не хочешь, чтобы я остался?

— Как ты мог такое подумать! Конечно же, оставайся! Если тебе нравится, можешь жить здесь, пока не надоест.

Джузеппе приятельски похлопал Фазолино по плечу, но хлопок был настолько силен, что Фазолино чуть не упал на колени. Теперь он уже не сомневался, что от гостя исходит явная угроза.

Некоторое время они стояли друг против друга, а потом Пальмеззано заявил:

— Я хочу поговорить со Смоленски. Пусть приедет как можно быстрее.

Фазолино вздрогнул. Он хорошо помнил те неприятные моменты, когда Джузеппе, вспыльчивый и нетерпимый, раздражался по малейшему поводу. Поэтому он осторожно сказал: