Так близко к горизонту

Дэнни опустился на подушки и отчаянно пытался вдохнуть как следует. Что бы он ни скрывал от нас, сейчас был неподходящий момент, чтобы мучить его вопросами. Йорг тоже понял это и сменил тему.

– Я сделал пару фотографий. Автомобиль уже не спасти.

– Я знаю, – сказал он, – я видел его.

Он увидел наши печальные лица и прибавил:

– Люди, это был просто автомобиль. Он застрахован по каско. Страховка покроет всё. Нет причин предаваться унынию.

– Мне нравилась машина, – печально призналась я. – И я знаю, что и тебе она нравилась.

Дэнни попытался утешить меня:

– Как только я выйду отсюда, мы купим новую.

– Дай нам знать, что покажет анализ крови, – сказал Йорг.

Последний анализ был пять месяцев назад и новый был давно просрочен. Но после смерти Кристины он никак не мог заставить себя сдать его. Так как последний был очень хорошим, не было причин торопиться и беспокоиться.

– Не стоит говорить об этом лишний раз, – поучал он Йорга. – Я и так его сделаю.

Дэнни был необычно раздражителен, но, возможно, у него просто были сильные боли.

– Тебе нужно поспать, – решил Йорг. – Твоя Даки и я пойдём поесть, а потом снова посетим тебя.

⁂

Врача пришлось ждать до вечера. Потом он проверил показатели жизнедеятельности организма и давление, и, казалось, остался доволен результатом. Медсестра, как и предупреждали, взяла несколько мензурок крови, но результатов пока не было.

На рентгене было видно, что три ребра, расположенных одно под другим, были сломаны, а четвёртое сильно треснуло.

– При срастании не должно быть трудностей, – пояснил врач. – Кости, к счастью, сломались чисто. Самое главное – щадить себя. Шесть недель никакого спорта, потом осторожно начать, через десять недель все неприятные ощущения должны пройти.

Дэнни с ужасом посмотрел на него. Врач его проигнорировал.

– Важно также вдыхать всегда с болью, а не наоборот. Итак, не избегать боль, а глубоко вдыхать, даже если больно. Лёгкие должны правильно наполниться воздухом, иначе это может привести к воспалению лёгких, а этого хотелось бы избежать. Медсестра покажет вам завтра несколько дыхательных упражнений.

Дэнни закрыл глаза. Он всё ещё пытался представить шесть недель без спорта.

– Можно что-нибудь сделать, чтобы ускорить выздоровление? – спросил он.

– Лучше всего ложиться спать на перелом.

Дэнни зажмурил один глаз и с сомнением посмотрел на врача:

– И как это может помочь?

– Это очень больно, но это компримирует перелом и ускорит выздоровление. По крайней мере пробуйте делать это раз за разом.

– Бедный Анжело, – пробормотал Дэнни себе под нос. – Ещё один вопрос: через пять недель мы хотели лететь в США…

– У вас есть страховка отказа от поездки?

– Мы ещё не забронировали билеты, – вяло объяснил Дэнни.

– Тогда забронируйте на четыре недели позже. Вам лучше бы не рисковать, – врач закрыл карту.

Дэнни вопросительно посмотрел на меня, и мне он вдруг показался очень усталым, почти признавшим своё бессилие.

– Четыре недели ничего не значат. Просто поедем немного позже, не всё ли равно.

– Хорошо, – согласился Дэнни.

В этот момент я уже предполагала, что что-то не так. Дэнни знал больше, чем признавался. Иначе он никогда бы с такой готовностью не отказался перенести отпуск. Это было совсем не похоже на него. Если он что-то вбивал себе в голову, то обычно проводил это в жизнь, и пара сломанных костей не были для него помехой.

«Перелом рёбер – самый болезненный перелом», – попытался успокоить меня мой внутренний голос. – «Ему теперь не до отпуска: у него теперь другие мысли в голове».

⁂

Три дня спустя Дэнни уже сидел на кровати прямо, когда я вошла. Его соседа по палате выписали вчера, к большому облегчению Дэнни. Он ненавидел, когда чужие люди спали вблизи от него. То, что в нескольких метрах от него лежал мужчина, а он был пристёгнут к кровати и почти полностью обездвижен, делало для него ситуацию почти невыносимой.

– Эй, – поприветствовал он меня, когда я зашла. – Ты спустишься со мной вниз?

– Ты можешь ходить? – неуверенно спросила я.

Он криво улыбнулся:

– У меня сломаны рёбра, а не ноги, конечно, я могу ходить.

Он очень медленно встал. Капельницу убрали вчера. Мы медленно поковыляли рука в руке по коридору. Я наблюдала за ним краем глаза.

– Даки, ты не могла бы перестать смотреть на меня так сочувственно? – спросил он меня после того, как мы спустились вниз. Даже в таком состоянии он отказывался ехать на лифте. – Со мной всё хорошо, правда.

Это было неправдой, но стоны в его репертуар не входили. Если бы с ним всё было хорошо, то он никогда бы не пошёл так медленно. В последующие дни «походочка ути» стала нашей нормальной скоростью.

Мы купили в столовой мороженое и сели на спинку парковой скамейки. Ноги мы поставили на сиденье, а наши лица подставили солнцу.

– Ты снова дышишь в щадящем режиме, – отругала я его. – Ты должен дышать глубоко.

– Если бы я мог, – ответил он. – Я уже ломал множество костей и даже одно ребро, но четыре за раз – это правда совсем не весело. Как я должен вытерпеть шесть недель? Я ненавижу сидеть.

– У тебя получится, мы выдержим это время.