Так было

И тогда, и позже я убедился, как важно для политического руководителя ценить время, не говорить лишнего, уметь коротко излагать самую суть дела и, не допуская пустопорожних прений, уметь вовремя передать вопрос в деловую комиссию, назначив короткий срок для ее работы и представления проектов решений. Только этим и можно, пожалуй, объяснить, почему так много самых разных вопросов рассматривал Ленин за самые короткие сроки.

Я всегда поражался, с каким вниманием относился Ленин к вопросам, которые возникали "в низах".

Ленинское внимание по чисто организационным вопросам проявилось тогда в таком мероприятии, как Нижегородская ярмарка. Знаменитая Всероссийская ярмарка, насчитывавшая столетие своего существования, с 1917 г. не работала. Склады ее были заброшены.

Для восстановления ярмарки в Нижний Новгород с мандатом Совета Труда и Обороны приехал старый большевик Сергей Малышев. Это был пятидесятилетний мужчина среднего роста, с длинной, пышной черной бородой, напоминающий старомодного купца. Малышев рассказал нам, что во всех делах, связанных с ярмаркой, он заручился поддержкой Ленина. Она должна быть проведена с 1 августа по 15 сентября. Для участия в ней хотели привлечь купцов из Ирана, Афганистана и других соседних стран Востока, как это бывало в старые времена. В ярмарке примут участие частные торговцы, но главная роль отводилась государственным промышленным и торговым предприятиям, а также кооперации.

Мы, конечно, обещали Малышеву всяческую поддержку. По тем временам это была нелегкая задача: мы были бедны во всем, а сроки давались весьма жесткие.

Уже переехав в Ростов-на-Дону, я узнал, как хорошо удалось ему подготовить и открыть Нижегородскую ярмарку. Не случайно Малышев в дальнейшем стал председателем Всесоюзной торговой палаты.

И еще к одному нижегородскому мероприятию Ленин имел непосредственное отношение. Еще в 1918 г. по его указанию была организована Нижегородская радиолаборатория.

В первые же дни своей жизни в Нижнем Новгороде я заметил на Откосе трехэтажное здание, на крыше которого торчали какие-то металлические стержни с натянутыми между ними проводами. Сейчас любой дошкольник, взглянув на эту несложную "технику", без особого труда объяснит, что это антенны. А тогда все это казалось чем-то очень непонятным и даже таинственным.

В этом трехэтажном здании, бывшем общежитии семинаристов, располагалась Нижегородская радиолаборатория, ставшая вскоре знаменитой на весь мир. Работали в ней удивительные люди - страстные, неистовые энтузиасты, для которых радио было делом и смыслом всей жизни. Душой лаборатории являлся ее руководитель - известный ученый Михаил Александрович Бонч-Бруевич.

Боюсь утверждать определенно, но по моим наблюдениям, кроме самих работников лаборатории, мало кто тогда в Нижнем конкретно представлял себе реальные перспективы этого дела. И тем не менее все испытывали к лаборатории чувство особого уважения, зная, как внимательно следит за ее успехами Ленин, какой заботой он всегда ее окружает.

При всей нашей занятости текущей политической работой и мы время от времени проявляли интерес к "чудесам", создаваемым на Откосе. Особенно памятным осталось первое посещение лаборатории. Нас, работников губкома и губисполкома, пригласили присутствовать при уникальном эксперименте.

Время морозное, все кутались в шубы, пальто и полушубки. Собрались в какой-то большой комнате. В центре стоял громоздкий ящик, в котором что-то мигало и трещало.

Забудьте хотя бы на минуту все, что вы знаете о современном радио и телевидении, и тогда вы поймете, как более пятидесяти лет назад мы смотрели на этот таинственный ящик, с нетерпением ожидая чуда.

И "чудо" свершилось: ящик заговорил!

"Алло, алло, говорит Москва! Говорит Москва!" - услышали мы из ящика. Это в Москве заработал радиопередатчик, собранный в нашей Нижегородской радиолаборатории. А мы в Нижнем слышали голос Москвы! Восторгу нашему не было границ. Каждый ощущал себя свидетелем рождения новой эпохи в области отечественной техники (и не только, конечно, техники) - эпохи беспроволочного телефона.

Так впервые в своей жизни я услышал радио.

Я помню, как-то в разговоре, происходившем в Нижнем, М.А.Бонч-Бруевич привел ленинские слова из письма к нему, которые теперь уже стали широко известны: "Газета без бумаги и "без расстояний", которую Вы создаете, будет великим делом".

Через месяц во время майской партийной конференции состоялась другая моя встреча со Сталиным, также по его инициативе, но теперь уже о моей новой работе.

Он начал с того, что попросил подробно рассказать, как работает Угланов, какое у меня сложилось впечатление. Я ответил так, как думал. Тогда он сказал, что я проделал большую работу в Нижнем Новгороде. Организация поздоровела, стала сплоченней, и если Угланов, как видно из моих слов, уже "пришелся ко двору", то без ущерба для работы там мне можно перейти на новое место, и у ЦК есть намерение выдвинуть мою кандидатуру на работу в качестве секретаря Юго-Восточного бюро ЦК ВКП(б).