Так было. Нестандартные сюжеты

Я тоже ничего не понимал, как и моя жена. А может, у меня рак кости? Уже всякие предположения лезут в голову. Записался в Институт онкологии на Каширке. Приезжаем, оплачиваю, сдаю анализы крови, и пока мою кровь исследуют, поднимаюсь в хирургическое отделение на прием к профессору. Меня осматривают несколько человек врачей, целый консилиум, все почему-то армяне. Я рассказываю про болевые приступы, про последний на костном наросте. Совещаются, смотрят рентгеновские снимки и выносят вердикт. «Вам нужно срочно делать операцию, вырезать часть берцовой кости, там, где находится нарост». «А как же приступы боли в других местах?» – пытаюсь понять я. «Эти все воспалительные процессы из-за деформации кости в связи с наростом, – с умным видом безапелляционно заявляют мне врачи-армяне, – если не вырезать часть кости, воспаления будут продолжаться и это приведет к развитию онкологии». «А как же я буду ходить без кости?» «Ничего особенного, – заявляют медицинские светила, – будете ходить с палочкой, получите вторую степень инвалидности, у многих так!» Этим профессорам даже в голову не пришло, что у меня подагра. Они даже не дождались результатов анализа крови, сказали, что надо прийти еще раз. У меня хватило ума спуститься в лабораторию. Оказалось, что женщина-врач, гематолог, специалист по крови, уже посмотрела мои результаты. «Поздравляю, вы не наш клиент», – сказала она. Я вздохнул с облегчением. Рака кости нет. Мы с женой уехали с противоречивым чувством радости и недоумения.

Можно, конечно, говорить о том, что мафия армян, врачей-непрофессионалов, хотела заработать на мне деньги и превратить меня в инвалида, но это скорее типичная история для здравоохранения тех лет. Я хорошо отношусь к армянскому народу и поэтому оставлю эту тему без обсуждения.

Но надо как-то понимать, что делать дальше. Ожидать каждую минуту болевой шок – это не жизнь, пришлось даже прекратить вождение машины, передав эту функцию Марине. По какой-то, уже не припомню, серьезной протекции я попадаю в знаменитый ЦИТО, Центральный институт травматологии и ортопедии, известный как место, где собирают разбившихся спортсменов. Сразу приходит на память история нашего великого спортсмена Валерия Брумеля. Никаких денег не плачу. Встречает меня женщина, профессор-травматолог. Уверенная, доброжелательная, русская. Я рассказываю ей свою историю, показываю снимки, результаты анализов. Она издевательски смеется над бездарностью своих «коллег» из Каширки. «Кто же сейчас так поступает? Мы из инвалидов делаем здоровых людей, а они хотят сделать из здорового человека инвалида! В общем, так, никакой кости вам вырезать не надо. Мы отрежем ваш нарост, а чтобы укрепить кость, поставим на шурупах титановую пластинку!» В общем – готовься к операции, резать этот отросток к чертовой матери! Так уверенно, так напористо, что трудно не лечь немедленно на хирургический стол. Но что-то меня в этой уверенности смутило. Я решил подождать, приступов никаких пока нет, будут – приду. И опять даже ни слова, ни предположений о подагре. Профессора, понимаешь!

В это время в Левково, в соседнем с нами коттедже, поселился Анатолий Тарасович Можин, бывший заведующий травматологическим отделением 20-й больницы в Бабушкино. Его сын Николай, предприниматель, переехал жить в Испанию, а дом отдал отцу с матерью. Мы с Тарасычем быстро подружились, его очень волновали политические темы, а мне было что сказать. Вообще он был очень добрый и отзывчивый человек, бывший юнга, офицер, боксер и врач от Бога. Его очень любили и уважали в больнице и коллеги, и больные, он даже был неосвобожденным секретарем партийной организации – коммунистический, то есть начальник главврача. Я как-то рассказал Тарасычу о своих мытарствах. Он посмотрел мою ногу, снимки и сказал, что с костью все в порядке, резать ничего не надо, дождись обострения. И вроде бы как забыли про этот разговор.

Анатолий Тарасович, врач от Бога