Так было, так будет

Майору 30 лет, фронтовик, знает наверняка: «В этом лесу своих не встретишь». Отвлекает внимание, идущий в головном дозоре Ясень. Однако, хлопанье крыльев перепуганной птицы значительно левее треска кустов, которые топчет мальчишка услышал, не прозевал! «Неужели они? Четвёртые сутки в лесу встречи ищем! Пора сигналить».

В ночном лесу шёпот слышен далеко: «Чи Ши; Чи Ши; Чи Ши» – самое модное ночное приветствие последних лет. В ответ, оттуда, где крылья хлопали – Чи Ши; Чи Ши! И голос, совсем не птичий – Хто цэ?

– «Палий», друже Зверхныку. Зи мною пьять людей.

– Выходь!

Майор выходит из тени, уже в центре полянки останавливается. Из кустов четыре силуэта навстречу выплыли. А в тылу ребята щёлкнули предохранителем автомата, готовы к огневому контакту. Нет сомнений, бандиты тоже готовы. Нервы у всех ни к чёрту, шестой год войны. Сорвался выстрел, но майор раньше упал. Лежит на открытом месте, бревно-бревном. Над ним пули густо-густо, в голове пусто-пусто.

В лесу прицельный огонь возможен только с дерева. Если лежишь, как все, за пеньком, твоя пуля травинки, ветки посшибает, такую причудливую траекторию выпишет, что не угадать. Стрелка спасает густой огонь, хоть одна пулька, да чавкнет, впиваясь в плоть врага. Вот и ждёт грешное тело этот укол, до судорог ждёт. Сердечко захолонуло, в ледышку превратясь. Мыслишка пробивается – А как там Ясь?

И услышал майор тишину. Все диски-магазины опустели, все пули улетели. А люди – все умерли? Сел. Топочут, прибежали. Все трое. Живы!

– Фёдор Петрович, вы как?

– Не Петрович, а Зверхник! Встать помогите. Ноги не слушаются. Отлежал, чуть не уснул. А Ясень где?

– Оружие собирает.

И тут выстрел. Все на звук побежали, опытные, храбрые, а мальчишку послали одного. Кого-то волокут! А мальчишка сам идёт! Доложите по форме!

Ясь переживает, голос срывается. Перестрелку он в кустах пересидел, а когда за оружием пошёл, недобитый бандит в него промазал.

Ночью тихо в лесу. Бандиты в рядок уложены на полянке. Все четверо. Пустыми глазами в чёрное небо уставились, Луна от них отвернулась. Завтра милиционеры займутся, вывезут на телеге в село, проведут опознание, завершат погребением. Обернись по-другому, чекистов просто так бросили бы. Воронью да волкам, на радость. Уходит маленький отряд. Для него открыто завтра: окончание рейда, письма родных, радость друзей, слава, горячая пища, баня наконец.

НИКТО НЕ ЗАБЫТ

Вернули в Москву Лозовских, комнату дали, начала молодая семья быт обустраивать. Страна от военного «НАДО» переходила к мирной жизни. Фронтовики возвращались «На исходные», довоенные позиции: родные города и сёла; заводы и фабрики; колхозы и другие формы общественной жизни. С удивлением обнаруживали несоответствия между мечтой фронтовой и реалиями. Большинство находило своё место в новой жизни, война научила бороться с трудностями. Разочарованные шли в бандиты. Армия поставляла готовых бойцов и криминалитет всех мастей получил солидное подкрепление. Активизировались националисты: украинские; прибалты; крымские; кавказские и прочие. Советская власть вынуждена была использовать все средства борьбы с ними: привлечение армии; переселение народов; амнистии и другие «высшие меры». Исход этой битвы «с народами» был неясен, поскольку националистов подпирала мощь бывших союзников СССР.

Картинка 11. Потери. Село Глинка в предгорьях Карпат летом просыпалось рано, с петухами. Остывший за ночь горный воздух, звеневший тишиной, с первыми лучами солнца, румянившего облака, насыщался кукареканьем, кудахтаньем, кряканьем, блеяньем, мычаньем и другими звуками жизни. Июньским утром 1947-го звон подвешенного возле сельсовета рельса заглушил всё. Притихшее село заторопилось на площадь. Такой порядок завели ещё оккупанты (немецкие). За неявку по сигналу могли расстрелять. Лозовский Фёдор Петрович, 35-ти лет, считал себя счастливчиком. Выше среднего – ростом и другими физическими показателями, закончил Отечественную войну без ранений в звании майора, оставил в Москве крепкий тыл – жену и сынишку,

Он не ошибался, жизнь складывалась удачно. До этого жаркого июньского дня 1947-го года. До того, как попал в плен. Начальник разведки куреня УПА (Запрещённая в России Украинская Повстанческая Армия, в 1944 году насчитывала около 100 тысяч штыков, курень – полк) Гречаный Фёдор, псевдо Злый, напротив, считал день удачным. На подходе к селу его боевка обнаружила и уничтожила ложную банд группу чекистов, захватив пленного. «Охотники» за бандеровцами лопухнулись со старым паролем, и вот один из них стоит на раненных ногах. Толку от таких фанатиков никакого, пусть хоть своей прилюдной гибелью послужит Великому делу освобождения Украины. Другим не повадно будет! Злый раньше, до повышения в должности отвечал за пропаганду «Станицы» – в структуре ОУН (Запрещена в России) так называлось объединение из трёх сёл, и знал цену идейной обработки. А что может быть эффектней, чем повешенный чекист?