Так добывалась Победа

«Нелегко матери расставаться с сыном, кровью от крови своей. Но устами матери говорит наша единая Великая Мать — наша Советская Родина.

Сегодня я благословляю тебя: иди, мой сын, на Запад, в бой на врага, сокрушай его беспощадно силой грозного уральского оружия. Да будет сердце твое отважно, да будет зорким твой глаз, твердой рука. Да будет победным твой путь!

Помни — на святое дело я тебя посылаю. От имени всех ваших матерей, добровольцы-танкисты, благословляю вас на смертный бой с немецкими захватчиками. Вы вступаете в битву с врагом проклятым, врагом ненавистным. Реками крови залили фашисты нашу землю, стон и плач стоит там, где ступала их поганая нога. Лютыми муками замучили они тысячи и тысячи наших сестер, братьев, стариков, детей.

Несите же на своей броне беспощадную месть фашистским псам, воины-танкисты! Давите их, уничтожайте, как ядовитых гадюк!»

На митинге выступили и другие товарищи, в их числе первый секретарь обкома партии Николай Семенович Патоличев. От имени трудящихся он вручает книгу Наказа командиру Челябинской танковой бригады полковнику Коновалову, обнимает и крепко целует его.

На митинге, перед коленопреклоненными рядами добровольцев, над тысячами людских голов прозвучали слова ответной клятвы. Добровольцы эхом повторяли их. Они клялись — не опозорить вековой славы уральцев и Наказ выполнить с честью. Они заявили:

«Мы готовы к боям, родные. Мы идем добывать победу! Мы вернемся на родной Урал со знаменами славы».

А в это время на площади Революции был дан артиллерийский салют из танковых пушек.

Митинг окончен. Церемониальным маршем прошли воины-танкисты по улице Кирова. За ними двигались танки, бронемашины, другая боевая техника.

«Пламенный привет верным сынам Родины!», «Честь и слава добровольцам Южного Урала!» — раздавалось из колонн трудящихся.

Мне, как одному из организаторов этого митинга, ответственному за расстановку частей и боевой техники по улице Кирова, до начала торжества довелось встретиться с матерью добровольца Геннадия Харитонова, слесаря станкостроительного завода имени Орджоникидзе.

Антониде Назаровне Харитоновой тот день никогда не забыть. Она стояла возле почтамта, в густой толпе народа. Ветер яростно надувал красные полотнища, натянутые поперек улицы на фонарных столбах, матовые стекла абажуров тонко звенели. Она прочла вслух написанное на транспаранте: «Привет добровольцам танкового корпуса».

— Скоро они здесь будут? — обратилась женщина ко мне. — А у меня сын единственный, — тихо сказала она… — Музыка, слышите? Это они, — и осторожно протиснулась к краю тротуара. Теперь ей была видна вся улица. Чеканя шаг, шли добровольцы. Она жадно вглядывалась в проходивших мимо ее колонны.

Недавно утром, когда она стояла с соседками на улице, у ее дома остановилась машина. Она услышала: «Говори, Харитонов, которая твоя мать?» — «Вон та, в белой кофточке», — ответил сын. Она подошла к машине. Командир протянул ей руку и сказал: «Вы дали хорошего сына Родине. Он отлично учится и солдат, видно, будет отменный». Тогда, прощаясь, она сквозь слезы сказала: «Ты не обращай внимания, сынок. Долго я, наверно, тебя не увижу, вот и плачу. Запомни мои слова: «Трусом на войне не будь. Воюй так, чтоб и на фронте хорошая слава о тебе шла».

Репродукторы доносили каждое слово, и Антонида Назаровна мысленно отметила, что вот и люди говорят то же, что она наказывала своему Геннадию. И все, кто стоял в рядах, казались ей родными и близкими потому, что пойдут они на ратный подвиг вместе с ее сыном.

А через полтора года А. Н. Харитонова пришла в военный отдел обкома и рассказала о боевых подвигах сына. Она часто получала письма от него.

«Родная моя! Выполняю твой наказ, — писал Геннадий, — бью гадов без промаха. Если бы ты видела, мама, какое зло причинили нашей Родине фашисты. Мы были в Польше, сейчас дальше двигаемся на Запад, к логову Гитлера».

* * *