Так это было…

Ещё она вызывала уважение к себе своим открытым гостеприимством. Многие сослуживцы Виктора, бывавшие в Питере, пользовались её адреском, с гостиницами в нашей стране всегда было туго. И сегодня уже седые ветераны вспоминают её добрым словом. И все, посещавшие её дом, потом говорили Виктору: «Какую ты выбрал жену, не знаем, а вот что мать у тебя замечательная старушка – это точно».

Анна Никитична, так звали тёщу, не в первый раз посещала их на Северах и обычно всегда говорила: «Соскучилась по внучке. Она у меня единственная, а здесь вкусненьким ребёнка не побалуешь. Дай, думаю, проведаю…». Но это было больше отговоркой. Сердце болело у неё за всех – и за внучку, которую она хотела взять в Питер, но её пока не отдавали, и за дочь, и за зятя, особенно за их совместную жизнь, на то были причины. Нет, зять внушал ей доверие, а вот дочь последнее время стала что-то взбрыкивать. «Отбилась от рук, – говорила она зятю, – возьми вожжи, не поддавайся!..». Но одно дело – слова, а другое дело – личный догляд и материнское руководство.

Путь от причала до дома занял не более двадцати минут. Виктор не ошибся, его ждали. Дверь открыла тёща, радостно поцеловала его и сообщила, что жена и дочь уже спят:

– Ждали-ждали, но не выдержали – заснули. Сказали, чтобы я их разбудила. «Титан» натоплен, ужин готов. Хотели поужинать вместе. Минут десять

назад звонил какой-то оперативный и просил, когда ты придёшь, чтобы сразу позвонил ему.

Всё это Анна Никитична говорила на ходу, пока он снимал сапоги и развешивал мокрую канадку.

Виктор заметил накрытый стол, на котором красовалась бутылка пятизвездочного армянского коньяка, роскошь по тем временам…. Но надо было звонить оперативному.

– Старик, – сказал оперативный, – давай дуй на лодку Преображенского, она стоит у шестого пирса. Казак Голота (командир дивизии подводных лодок, капитан 1 ранга Голота Григорий Емельянович – впоследствии контр-адмирал, трагично закончил свой путь) приказал тебе идти с ними на глубоководные испытания….

– Да ты что! У них же есть собственный минёр, Вася Батон!

– Ну, этот вопрос не ко мне. Ты же знаешь, Голота всегда берёт тебя в море. А собственно, всё сам узнаешь на месте….

Приказ есть приказ. И Виктор, обвернувшись к тёще, которая тревожно прислушивалась к телефонному разговору, с сожалением сказал:

Не получилось, мать, ни помывки, ни торжественного ужина. Откладывается до следующего раза. Опять в море.

С этими словами он начал надевать сапоги и ещё не высохшую канадку. Никитична, как бы что-то предчувствуя, стала его успокаивать:

– Витюша, не переживай! Мы подождём. А их я будить не буду, скажу, что ты задержался. А это надолго?

– Не знаю, надо разобраться. Может, через час вернусь, у них есть свой минёр. Наверное, здесь какое-то недоразумение.

Виктор побежал к шестому причалу. По неписаному закону, подводники всегда выходы «на работу» приурочивали к ночному времени. Среди них даже бытовала такая шутка: «Кто работает по ночам? Женщины древней профессии, воры и, конечно, подводники!».

Ночь была не из приятных. Добежав до пирса, он доложил на мостик субмарины: капитан-лейтенант Кулик прибыл по приказанию командира дивизии.

– Тебя и ждём! – ответили с мостика. – Давай в носовую швартовную. Сейчас доложим комдиву и будим отходить!

Виктор попытался выяснить обстановку, но его никто не слушал. Все засуетились, а старпом, по кличке «гусь лапчатый», сказал, что потом всё объяснит.

Пришлось покориться судьбе и забыть про праздничный ужин, про горячий «титан», про беседу с тёщей и прочие радости, о которых моряку по большей части только приходится мечтать. Виктор быстро включился в ритм жизни лодки Преображенского, ему и раньше приходилось выходить с ними в море. Торпедисты тоже знали его и вполне доверяли. Подъехавший на машине, Голота поинтересовался наличием минёра. Пролез на мостик. Приказано было отходить. Приготовив надстройки подводной лодки к походу и погружению, швартовные команды потянулись вниз. Путь в чрево субмарины этого проекта лежал через надстройку мостика и два вертикальных и длинных трапа – недаром эти лодки на флоте называли «сараями» из-за рубки огромных размеров.

Когда Кулик пробирался к трапу вниз, его в темноте мостика задержал комдив и, как бы извиняясь, сказал:

– Не обижайся, капитан-лейтенант. Всё знаю. Придём с моря, дам тебе отдохнуть. А сегодня надо вводить эту лодку в строй.

Виктора тронуло такое внимание к его персоне и он, переполненный чувств к каперангу, которого уже хорошо изучил, направился в первый отсек.