Так говорил Ихтиандр

Мы быстренько покидали все в баулы, я погрузил товар на телегу, и покатил за ворота. Милиционеры проверили документы и поводили металлоискателем над моими сумками. Быстро отпустили.

– Где твой склад?

– В следующем дворе, ты же была, вроде.

– Ты меня с кем-то путаешь, с Наташей, наверное.

– Приехали.

Я еще по привычке не верил в реальность происходящего, не верил ей, этим деньгам, слишком все стремительно, и хорошо…

Да, едем. Здесь меня ничего не держит, матери похуй, куда я и с кем, далеко ли. Жене, скорее всего тоже, все равно алименты плачу кое-как. Позвонил Наташе, что бы пришла за ключами от склада и сегодняшней выручкой. Сказал, что завтра не приду, и послезавтра, и больше никогда не приду. Наташа ничего не поняла.

– Жди, я через полчаса буду.

– Давай.

Еще надо обязательно дозвониться до мужика, у которого я снимаю квартиру на Елизаровской, он живет где-то в области. Скажу, что ключи оставлю соседям, ему я ничего не должен. Оставаться в этой квартире не хотелось, слишком много слез там было пролито, снимем жилье где-нибудь в Озерках, сегодня же, денег навалом. Будем оформлять бумаги на выезд, понятие не имею, как сейчас это делается, ладно, поглядим – увидим. Сумку с деньгами я повесил через плечо, прижал к животу. Мы сидели на стульчиках в зале «Почта – телеграф».

– …Подала документы еще в апреле, все готово, надо только подумать, как тебя взять с собой, не передумал еще на мне жениться? Митя?

Вера обняла мою руку, качала ногой, блин, я и забыл, что она еврейка.

– Давай, молча посидим.

– Прикинь, по еврейским законам, меня сразу заберут в армию, я буду ходить в каске и бить арабов дубинкой. Не, буду на танке…

Мне было не по себе, волшебное и в то же время тревожное ощущение какой-то потусторонности. Кто-то клетчатую сумку оставил у дверей, эти две бабы нерусские только что нарисовались, мужик в костюме бланк заполняет.

– Тосно, вторая кабина!

– Иди.

Сквозь стеклянную дверь будки, я видел, как зашли Алмас, его земляки. Веру они не узнали, та сразу наклонила голову, уставилась на свои коленки. Я поговорил с мужиком, сообщил, у кого оставлю ключ от квартиры.

– Дима!

– О, привет, Алмаз. Ну что нашли бомбу?

– Какая бомба ебиомат, опять кто-то пошутил.

– Завтра работаете?

– Конэшно!

Алмас купил конверты, махнул рукой на прощание. Подождали пока они уйдут, Вера облегченно вздохнула, я протянул ей руку.

– Ну, что пойдем и мы, Наташа, наверное, уже где-то рядом.

– Какое счастье, мы едем в Холмогоры…

Я посмотрел на электронные часы под потолком – 11: 59…

Тадаааххх!!!

Земля подпрыгнула, треснула пополам! Огненная пружина, лишая слуха, выкинула нас на трамвайную остановку. Легкая Вера улетела метров на пять дальше, пионерские галстуки пламени рванули вверх из всех четырех окон телеграфа, перевернутый на спину чей-то автомобиль в ужасе крутил колесами, сыпался на землю мелкий мусор. Вера вскочила и побежала в сторону Фонтанки, я ковыляя рванул за ней. Догнал во дворах, где наши склады, мы в обнимку полетели в заросли лопухов и черной сирени.

– Тихо, тихо, Вера, все хорошо, родная моя.

Она уставилась на меня, словно видела впервые, я сам не слышал своих слов, в голове сломанное радио.

– Ой…

– Тихо, тихо, все в порядке, мы живы.

Я крепко прижал ее к себе, поднял на ноги, вышли на набережную…

Водитель разбудил нас у моего дома на Елизаровской.

Ночь, мне не уснуть, зато вернулся слух, заткнулось радио в голове, ночные новости по телевизору, в сотый раз передают сегодняшнее происшествие на Измайловском проспекте.

– Ты меня слышишь?

– Да, и мне страшно.

– Семь человек…

– Кошмар.

– Ты деньги не потерял?

– Нет, на месте, только телефон из кармана вылетел, а ты свои бумаги драгоценные?

– Чудак, документы евреи носят на груди, в потайном кармане, это генетическая особенность нации. Хорошо, что деньги тебе отдала. Дим?

– Ну, чего?

– Знаешь, что произошло? Ты для всех теперь умер, погиб!

– Вот радость-то…

– Теперь не надо прощальных речей, все объяснять. Это мои думают, что я уже на том берегу, мне легче, меня давно уже нет.

– Да, слиняла ты резво, думал, не догоню.

По телевизору пожарники запихивали носилки с трупами в машины «скорой помощи», в толпе мелькнули знакомые лица с рынка, я даже улыбнулся.

– Не по себе, как-то я все-таки потом позвоню матери.

– С того света? Все, Димка, они найдут твой телефон, многие видели, что ты был на этом телеграфе. Ты умер, слава Богу!

– А уезжать как?

– Не знаю.

– Ладно, надо все хорошенько обдумать.

– Думай, а я посплю пока.

…И снится мне, как проснулись мы и сразу стали собираться, как будто нас где-то ждали. Вышли из подъезда на Измайловском проспекте. Ни одной живой души вокруг, все разбежались, попрятались куда-то. У «Телеграфа» нас ждал высокий человек в странной белой одежде, он держал за руку ребенка. Я без очков ни хрена не вижу, Вероника тоже сощурилась, как от солнца.

– Бомж какой-то…

И, вдруг, она побежала вперед.

– Оля!

Чуть не сбила девочку с ног, схватила ее в охапку, заныла. Апостол подошел ко мне, спросил что-то, я не слушал, смотрел во все глаза на ее дочку.

– Мама, пойдем, я покажу дорогу.

– Ступайте, мне надо ждать остальных.