Так любят люди

Когда Та, Которая Не Звонит, — не звонит и когда ты все время вспоминаешь свою жизнь как эпизоды любовных похождений, совсем не хочется думать и строить планы на ближайшие время. Вот совсем. Ира и тут была права. Хотелось превратиться в дощечку, которую несет поток.

Я спросил, чтобы что-нибудь спросить:

— Вам-то это зачем?

Я уже знал, что, конечно, пойду в этот ресторан. Хотя то, что рассказала о нем Ира, было странно. А может быть, как раз именно поэтому я туда и пойду.

Ира ответила просто:

— Я деньги так зарабатываю. Наша поездка стоила бы рублей четыреста, я возьму с вас две тысячи. Кроме того, ресторан платит мне за каждого привезенного клиента. Вот и все. Бизнес. — Ира внимательно оглядела меня. — Мне кажется, что две тысячи для вас — не деньги.

— Не деньги, — согласился я.

— Ну вот. Послушайте, Пушкин, вы же уже готовы туда ехать. Вам же интересно.

— А у вас точно все хорошо с личной жизнью? — неожиданно для себя спросил я.

Ира усмехнулась, завела мотор и сказала:

— Вы хотите пригласить меня в ресторан? Я вам отвечу: «Не могу. Я работаю». Вы спросите: «Какая у вас выручка самая большая?» И потом скажете эдак небрежно: «Я заплачу вам две ваши выручки, если мы пойдем в ресторан вместе». Так?

К сожалению, эта девушка становилась мне все более интересной.

Ира даже не сделала паузы — она совершенно не нуждалась в моем ответе.

Она продолжила:

— Нет, Пушкин, у меня с личной жизнью так хорошо, как редко бывает, — машина отъехала от тротуара. — Едем?

Как всякая настоящая женщина, она не дожидалась ответа. Она жала на газ.

Ольга Сергеевна, 43 года, стоматолог:

— Извините, что я к вам… Стыдно прямо. Неудобно. И вопрос у меня — дурацкий, детский какой-то… Идиотский. А мучает все равно… В общем, так. У меня муж. Василий. Васька мой. Пятнадцать лет живем, двое детей — погодки — сын и дочь, двенадцать и тринадцать лет. Жили хорошо. Не скандалили почти никогда. Называется — душа в душу. Образцовая советская семья, как говорится. Я подозревала, что так не может быть… Ну не может так быть вечно, какая-то гадость должна произойти. У всех же случается? Ну вот, и у нас должна. Может, предчувствовала, может, накликала. Не знаю. Мы вообще из Великого Новгорода. Меня позвали в Москву, в клинику серьезную, да и мы решили, что лучше будет, если дети станут учиться в Москве. Они в хорошей школе, в престижной, шесть человек в классе, не то что у нас было… Я Ваське благодарна была, когда он на переезд согласился, потому что весь бизнес его в Новгороде остался. Да что бизнес — друзья, связи. Все там. Но мне обязательно надо было переезжать, потому что в Москве, конечно, совсем другие деньги и совсем другие возможности.

А Васька на два города живет. И, опять же, я чего-то чувствовала, но отгоняла от себя предчувствия.

Короче, когда Васька сказал, что он полюбил и уходит из семьи, для меня прям такого шока не случилось. То есть я расстроилась, конечно, плакала по ночам. Но, с другой стороны, такое ощущение возникло, словно предчувствие сбылось и даже словно легче стало.

Ушел он к нашей общей знакомой, Оксанке. Я ее знаю прекрасно. Баба как баба. С двумя мужьями разошлась, решила с третьим попробовать. Не сказать, чтобы красавица — так. Карьеру не сделала. В общем, ничего плохого о ней сказать не могу.

Дети уже достаточно взрослые, я им, конечно, все объяснила. Они обиделись на отца сильно. Я их пыталась успокоить, объясняла, что такое любовь, себя корила — мол, если папа от меня ушел, значит, наверное, я ему чего-то недодавала.

Вообще дети Ваську очень любили, особенно пацан. Там — рыбалка, футбол, вообще у них были какие-то свои отношения, и поэтому парень особенно страдал. Девочка — та полегче. Но она вообще скрытная, и что у нее на самом деле на душе происходит, не разберешься никогда.

Говорит быстро-быстро, будто скорее хочет отделаться от этой истории. Почти без пауз. Как пулемет.

— Год где-то мы так жили. Васька деньги давал исправно. Приезжал с детьми пообщаться. Они не хотели, но я настаивала — отец все-таки. Зла я на него не держала почему-то. Даже не знаю почему. Обидно было, да. Новую жизнь в одиночку строить ужасно трудно — тоже так.

А вот чтобы злилась, чтобы чего плохого ему желала — этого не было.

И себя очень сильно ругала. Меня еще родители так воспитывали, что я все время была виновата. А тут — муж ушел. От хорошей жены не уходят же? Значит, чего-то недодавала ему, в Москву, опять же, увезла… Зря, может. Но как-то за год стали мы постепенно свыкаться с такой жизнью.

И вдруг он однажды приезжает… Ночью и без звонка. Он вообще-то звонил всегда из Новгорода, предупреждал, что едет. Иногда с дороги звонил. Ехать часов семь-восемь, я всегда успевала подготовиться… А тут прям без звонка. Поздно, часов в одиннадцать — звонок в дверь. А врачи — они всегда рано ложатся.

Заходит. Ни тебе здрасьте, ничего. Дети из комнат повыскакивали, он их поцеловал, бросил: «Спать идите», меня взял за локоть и — на кухню. Ну, мы с ним важные разговоры на кухне всегда вели, как все нормальные люди. Он и про любовь свою мне на кухне объявил.