Так любят люди

Он меня ведь все время домой звал, а я отказывалась. А тут пришла, незаметно диктофон в телефоне включила, ну, чтобы доказательно было, что я его, как говорится, в курс дела ввела. Он мне, конечно, нравился, но всякое может быть. А если там как-то… Ну, вообще, если бы он заразился — я бы оказалась под статьей. А так у меня доказательство было бы, что я предупреждала. Перестраховалась, в общем. И говорю ему: так, мол, и так. Я, мужик, совсем не против лечь с тобой в койку, но только ты предохраняйся не по-детски. А если не хочешь с больной СПИДом дела иметь — тогда гуд бай, Америка, как говорится. Я не обижусь. Ты только, говорю, меня не жалей, я этого не люблю очень. Болезнь эта нынче не смертельная, если лекарство каждый день принимать. Так что в жалости не нуждаюсь. Он молчит и смотрит на меня. Без ужаса и удивления. Смотрит и всё. Я пытаюсь в его взгляде уловить какой-нибудь ответ, потому что, если честно, терять его совсем не хочется. Я уже говорила. Ну вот помолчал он, помолчал, а потом спрашивает:

— А СПИД ребенку от матери передается?

Я диктофон выключила, отвечаю ему:

— Риск есть. Но при моей форме заболевания и учитывая, что у меня была всего одна беременность, он минимален, если только сделать кесарево сечение и с самого начала использовать искусственное вскармливание. А почему ты спрашиваешь?

Так задаю вопрос, как будто не понимаю, к чему он клонит. Типа дурочку из себя строю. Мужикам вообще очень нравится, когда баба вроде как дура, а он, получается, умный весь из себя.

А я помню, как мне Марк когда-то рассказывал, что у него есть дочка, почти моя ровесница, он ее двадцать с лишним лет не видел. Жена не позволяет. Нормально? У такого богатого отца дочку отнять… И что вот он мечтает о ребенке, хотя возраст, конечно, у него уже критический. Но сейчас и в шестьдесят рожают. А некоторые и в семьдесят. Я почему запомнила? Потому что если мужчина с женщиной говорит о ребенке, значит, он серьезно к ней относится. Это вот я точно знаю.

И говорит Марк мне такие слова:

— Мне все равно, больная ты или нет. Я тебя люблю…

Представляете? Илюха мне никогда не говорил, что меня любит. Вообще никогда. Даже в начале отношений. Это вроде как само собой разумелось. А тут так вот. Взрослый человек и — мне, и — такие слова.

— Я хочу от тебя ребенка, — так он продолжил. Я прям все дословно помню. Не каждый же день такое творится, правильно?

— Я предлагаю тебе стать моей женой, переехать сюда вместе с дочкой. Я не стану ей отцом, у нее отец есть, но я буду любить ее как родную. А если ты мне родишь ребенка и у меня на старости лет будет двое детей, я буду счастлив. Я обалдела, конечно, от таких слов. А кто бы не обалдел?

И начала мямлить что-то, мол, я — больная, ты, наверное, не понял.

А он улыбается: да все я понял. Но если ты, больная, живешь, то и я проживу. Тем более у меня возможностей больше. Может, я еще какое лекарство достану, которое будет нас спасать. Спасаться — так вместе.

Так и сказал — спасаться, так вместе.

Представляете?

Ну а дальше он стал мне о любви говорить, о том, какая я такая-растакая прекрасная.

Неловко повторять это. Мне и тогда-то было неловко слушать, а сейчас повторять — совсем.

— Лен, вы понимаете, ко мне люди приходят, только когда им плохо. А у вас, как я понимаю, все не просто хорошо, а волшебно. Вы зачем ко мне пришли? У вас ко мне какой вопрос? Да еще просили: срочно. Что у вас горит, не пойму никак.

— Как какой вопрос? Совет мне от вас нужен. Как мне теперь Илюхе своему все рассказать так, чтоб он крышей совсем не поехал? Все-таки живой человек… Мы с ним десять лет как-никак знакомы. Он — отец моей дочери. Надо как-то помягче сообщение сделать. А я вот не знаю, как…

* * *

Изучай меня. Проверяй меня.
Извлекай из меня уроки.
Не топи меня. Не гони меня.
Ты назначь мне дальние сроки.

Там за далями жизни аховой
Расставание пусть отсрочится.
Напитай мою душу страхами
Одиночества. Одиночества.

Отопри меня. Отвори меня.
Где-то есть душа моя робкая.
Обними меня. Отними меня
У меня самого. Попробуй-ка!

Проверяй меня, если хочется.
Изучай все свои сомнения.
Что покинуто — не воротится.
Ты не стань его повторением.

Годы давят отвратной ношей,
Годы требуют повторения.
Ты не стань, пожалуйста, прошлым.
Стань, пожалуйста, исключением.

Я поймал себя на том, что зачем-то переписываю на салфетку это старое стихотворение — самое первое, которое я написал Юльке.

Сидел, вспоминал, записывал… Вспомнил-таки зачем-то…

Переписал. Читал сам себе. Не могу объяснить, зачем. Но так…