Так любят люди

Передай мне привет из далекого, доброго города,
Из той жизни другой, где вдвоем означало «всегда»,
Где есть слово «сейчас», где судьба пополам не расколота.
И где правит спокойная радость, а не суета.

Передай мне слова.
А не хочешь — пойди прогуляйся
По тем улицам синим, где шагали с тобой не спеша.
Жизнь была словно танго,
а теперь вот скользит в темпе вальса,
Осторожно и бережно все надежды на свете круша.

Я хочу в этот город.
В это небо тугое, сквозное,
В бесконечность бесед и в безбрежность дороги любой.
Хочешь знать, как живу?
Улыбаюсь. Не плачу. Не вою.
Забываю про радость, про сомнения и про любовь.

Нет таких расстояний, которых забыть невозможно.
Нет таких расставаний, которые не навсегда.
Передай мне привет. Это, в сущности, вовсе не сложно.
Расставанья в любви — это допинг. Живая беда.

Я пойду по дороге.
А что мне еще остается?
Танцевать этот вальс. И опять наслаждаться бедой.
Уходящая жизнь виноватой улыбкой коснется,
И уйдет навсегда в этот город прекрасный, воздушный,
чужой…

Да не было никакого города! Все придумал. Все — кроме чувств и предчувствий. Они были. Они били в меня, и я пытался обороняться от них, как мог.

Они предательски выскакивали из меня именно когда я писал в рифму. Как-то сами собой. Непроизвольно и радостно. А все остальное время делали вид, что их нет.

Чувства и предчувствия похожи на подростков, которые до поры прячутся в себе, делают вид, что их нет, в заточении затихаряются, смирные и незаметные, чтобы однажды выскочить на свободу и все разнести…

Я пытался разговаривать с Юлей. Задавал какие-то нелепые вопросы. Произносил глупые монологи про понимание и непонимание.

Юля лениво спрашивала, думая о своем:

— Тебе что-то не нравится? Что-то не так? Что? Скажи. Давай обсудим.

Я взрывался:

— Мне не нравится, что ты спрашиваешь, что мне не нравится. Раньше ты так не спрашивала.

Юля вздыхала:

— Ты же знаешь, что со мной произошло. Сколько я пережила всего. Я изменилась, конечно. А как ты хотел?

— Я тоже пережил, — зачем-то буркал я.

Юля не отвечала.

Она стала холодной. Моя Юлька! Раньше она бывала разной: спокойной, взбалмошной, даже истеричной. Но никогда — холодной.

А теперь…

Я чувствовал себя лишним. Мне казалось… Да что там казалось! Я был убежден, что раздражаю ее.

Она не срывалась… Уж лучше бы срывалась.

Она не кричала, не повышала голоса… Уж лучше б кричала, было бы естественней.

Она просто смотрела холодным взглядом сквозь меня.

И я мог бесконечно убеждать себя в том, что я все это придумал-надумал, но я предчувствовал: так долго продолжаться не может. Никакие прочные отношения не ломаются вдруг. Даже если кажется, что вдруг — это ошибка.

Всегда сначала все случается внутри — и поломка, и постройка.

Вначале все ломается внутри. Но, если ты живешь с этой поломкой — будь уверен, что снаружи обязательно произойдет что-нибудь, что подтвердит этот внутренний слом.

И оно произошло. Банально, как в каком-нибудь дурацком кино.

Инна, 52 года, филолог, литератор:

— С мужем у меня проблемы, потому что он очень безответственный. Раньше это как-то не так заметно было, а теперь — просто кошмар. Мы двадцать лет вместе. Женились по любви. И жили хорошо. Раньше. У нас двое детей. Они все отдельно живут, хотя созваниваемся постоянно, общаемся. Но живем отдельно. Пока с детьми жили — хорошо было. А теперь…

Активная. Абсолютно уверенная в своей правоте. Выглядит явно старше своих лет. В молодости была хороша собой. И до сих пор, судя по всему, верит в свою неотразимость.

— Вот ничего он не делает, что я его прошу. Главное, говорит:

— Куплю картошку.

И забывает.

Я прошу:

— Родной, вымой пол на кухне.

— Ага, — отвечает так.

Он теперь все время так отвечает: «Ага». И не моет.

Приходится ему все время замечания делать. — Часто?

— Говорю ж: все время. А как по-другому?

Безответственный потому что…

Вот вчера прошу:

— Почисти картошку.

Говорит:

— Ага.

И не чистит! Как же такое возможно, а? Говорит «ага» и не чистит! Ну, безответственность, как еще назвать?!

— А вы уверены, что каждую вашу просьбу он беспрекословно должен исполнять?