Так много дам

Ты вот что, мужик, хватит нам зубы заговаривать, ты зачем пригласил, зубы показывать? Ой, да что это со мной! Потащило меня куда–то, потянуло. Прилягу я, пожалуй…

И в последнее мгновение почувствовала, как на меня навалилось горячее и покорное, одновременно мягкое и костлявое, такое знакомое мне тело… Это Жека… Все, я в отключке…. Вот же гад ты, мужик, опоил нас зельем…опоил… гад…

Проснулась. Сразу же со страхом. Где, что, а где же Женька? Ага, рядом дрыхнет, храпит даже. Это тот мужик гад, споил. Наверное, все вывернул наизнанку? Да, нет, вроде бы все на месте и трусы и колготки. Зачем же тогда споил? Наверное лапал, трусы стягивал и… Как представила себе, так невольно сжалось все и захотелось в туалет. Осторожно, стараясь не будить Жеку, встала, поправила платье и вышла, толкая дверь из комнаты. В глаза свет, резко. На секунду ослепляюсь даже.

— Эта? — Слышу глубокий и немного хриплый женский голос.

— Это Юлия. — Он меня представляет бабе какой–то.

Но я не задерживаюсь и шлепаю босыми ногами. Ага! Вот дверь, а свет где? Рукой пошарила, да черт с ним. Зашла. Прежде чем сесть на кружок рукой все пыталась защелку на двери нащупать, но уже не до этого. Пока сидела, вспыхнул свет.

Вот же! А если войдет? Что я со спущенными трусами ему сделаю? Ага, вот где защелка, оказывается? Теперь уже спокойнее. Сижу, размышляю…

Так, опоил но, похоже, ничего со мной не делал, потому я бы сразу почувствовала, а так все как и было и даже прокладочка на месте. Значит не лез. Тогда зачем? А может мы того… сами? Вспомнила, как мы с ней все не могли успокоиться дома и уже только в третьем часу заснули. Значит сморило… Вот же мы ж….! А что это за баба?

Прохожу в кухню. Уже темно на улице, на кухне включен свет, наш Мамонт с девицей какой–то, что уютно устроилась у него на коленях, оба смотрят на меня.

— Здрасте…

— Здравствуй пьяноточка! Что, не рассчитали силенки? Сморило? Или ты малая еще, пить–то совсем не научилась? Ты хоть раз до этого коньяк пила?

— Сейчас договоритесь… Еще скажите, зачем я и Жека приперлись сюда? Так? Что еще?

— Да ты сердитая оказываешься девица!

— Да уж, какая есть! Может, познакомимся? Я…

— Да знаю я, Юлька ты, а вот вторая…

— Не вторая, а сестра моя, Евгения.

— Ну, что я говорил, пойдет? — Вмешивается Мамонт

— Дай — ка я тебя рассмотрю? Повернись, а вот так, еще…Руку дай, так, голову поверни.

— Что еще показать? Может …

— А ты точно злая, как я посмотрю! Что, всегда такая или только после…?

— После. Точно. А выпить чего–то не найдется?

— Нет, теперь уже не выпить, а садись и пей крепкий чай. Тебе сколько сахара?

Спустя полчаса мы уже все вместе, я, Жека, которая точно таким же путем объявилась и все еще никак не может прийти в себя и таращиться на Мастерицу, так ее, оказывается, зовут. Ну ту, что на картине возлежала. А Жека, как увидела ее, так и рот не закрыла и все таращиться на нее, будто бы баб не видала. Потом говорим по делу.

Мы, оказывается, потребовались для картины. Мастерица задумала написать очень сексуальную картину и нас на нее поместить. В смысле, нарисовать. Мы для нее как натурщицы, так она сказала. А Мамонт, он же нас по ее просьбе пригласил. А мы–то думали, что для секса!

Обговорили все, и она даже пообещала что–то, если ее картина уйдет, как она сказала, какому–то меценату, то даст нам по сотни баксов.

— Так что не переживайте, никто вас не увидит и не опознает. Живите спокойненько и занимайтесь своими делами. Только мне полдня позируйте, а там я с вами рассчитаюсь.

— А что мы должны? Зачем мы именно, почему не другие? Мало вам баб что ли?

— Баб–то хватает, а вот таких, как вы, мне не найти.

— Чем же мы такие уникальные?

— Видите ли, девочки, заказ у меня уж больно специфический. Не многие согласятся часами позировать, тем более в таких позах.

— А чем вам другие не угодили? Вы хоть попробовали с ними?

— Пробовала, да не получилось. А с вами я думаю, все получится. Давайте, записывайте адрес и телефон, завтра созвонимся. Жду вас к десяти, устроит?

Мы не они

По дороге домой мы с Жекой все обсуждаем ее предложение.

— Да, сто баксов — это деньги! — Мечтательно говорит Женька. — Да вот я что думаю, что их надо ведь еще заработать. Интересно, что она нам такое предложит, что оно стоит не меньше чем сто баксов?

— Наверное, с ней переспать? — Умничаю.

— Ну, ты даешь! Ты хоть знаешь, как надо так переспать, чтобы баба тебе сто баксов под ноги швырнула? Это только у мужиков так, только им такие бабки отваливают и то ведь за их неустанную работу над нами со своим….

— Это почему же только у них, я например…

— Да, помолчи уже, знаток бабских утех! — Я услышала и обиделась даже, мне ее замечание сильно задело за живое.

— Тебе что? Все, что я с тобой делаю, тебе не нравится, не интересно, я что, неумелая, не…

— Ну, началось! Еще нюни распусти. И потом, слушать надо ушами, а не эмоции свои и настроения мне показывать! Поняла ты, полюбовница моя непутевая…

— Так все–таки твоя?

— Да моя, моя! Куда мне от тебя деться?

— А может, ты жалеешь, что не с той, не с художницей?

— Может и жалею…