Так могло быть

Татьяна Володина Так могло быть

Посвящаю моему дорогому сыну

Милый, я тебя люблю и очень скучаю. ОЧЕНЬ!

Прости меня, что, родив тебя, я обрекла тебя на страдания.

Прости, что не оправдала твоих надежд. ОНА оказалась сильнее меня.

Прости!

Глава 1

Болела нога, а точнее – пятка. Туфли были новые, а все новое всегда доставляло Соне неудобство. Вот и сейчас правая туфля натерла ей ногу, и та нестерпимо болела. Хотелось ее снять, но Соня не могла себе этого позволить.

«О сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух и опыт, сын ошибок трудных, – Соня остановилась, чтобы вспомнить, как дальше, и, вспомнив, обрадовалась, – и гений, парадоксов друг, и случай, бог изобретатель». Эти строчки Пушкина она повторяла в уме, когда, хромая, шла по коридору в направлении своего кабинета, нервно сжимая губы от боли и злости. Нет, она не была поклонницей поэзии. Предпочитала прозу, но великое на то и великое, и раз услышанное помимо твоей воли вторгается в твое подсознание и заполняет его до краев.

«Как верно, – подумала Соня, – «и случай, бог изобретатель». Это то самое, чем сейчас мне необходимо утешиться? Случай, именно случай занес меня в этот банк, в это здание, на этот этаж…» Она только что покинула кабинет своего начальника и, улыбнувшись приветливо секретарю, вышла из приемной директора департамента. Ей срочно необходимо было уединиться, чтобы привести свои чувства в порядок и успокоиться. Ежедневный прессинг по утрам постепенно превратился во что-то вроде зарядки. «Утро вечера мудренее» – это было не про Сониного начальника. У них в департаменте здравомыслие наступало в конце рабочего дня, а хорошее настроение и кипучая деятельность – после него. Никто не должен был увидеть Соню в состоянии бешенства. Это был ее принцип. Все негативное оставалось в ее кабинете и ни в коем случае не должно было просочиться в комнаты управлений и отделов. Сейчас главное – тихо прошмыгнуть в свою комнату и восстановить дыхание.

Войдя в кабинет, Соня села в кресло за своим рабочим столом, скинула ненавистные туфли, испытав чувство сродни блаженству, и поняла, что смертельно устала от препирательств, доказательств, уговоров и упреков. В свои тридцать два она вот уже два года занимала должность начальника управления. В ее обязанности входили аналитика деятельности, прогнозирование результатов и разъяснение филиалам инструкций Банка России. Работа напряженная, но в то же время интересная и требующая высокой квалификации. Требовалось не только подготовить документ, но и угодить начальству, предугадать, чего от нее ждут, даже если подчиненным придется выполнять кучу ненужной работы. Любые доводы и обращения к здравому смыслу тщетны. Соня давно уже понимала, что никакие аргументы не могут изменить сложившейся ситуации, когда начальник всегда прав, однако каждый раз попадалась на эту удочку. Вот и сейчас ее разговор с Алексеевой закончился на той же ноте – с небольшими вариациями, но смысл был именно такой.

Директор департамента Алексеева, непосредственный начальник Сони, дама за сорок, умная, напористая, готовая работать круглосуточно и уверенная в том, что все вокруг тоже этого хотят. Соня не возражала, но не терпела насилия. А еще Алексеева не любила, чтобы идеи исходили от других. Идеи – это ее прерогатива, а миссия подчиненных – под ее чутким руководством реализовывать их. Она ревностно следила, чтобы вся информация департамента исходила только от нее, и контакты подчиненных с внешним миром пресекала. А вот этого Соня не могла принять. Ей необходимо общение с коллегами из других подразделений банка. Было такое ощущение, будто она находится в аквариуме и начинает в нем задыхаться. Страх, что тебя могут обойти, ревность к успеху коллег только мешали работе. Но парадокс в том и состоял, что страхи Алексеевой были помехой именно Соне. Бред, конечно, но невозможно ничего объяснить человеку, который слышит только себя и непогрешимое вышестоящее руководство. Самолюбие Алексеевой просто зашкаливало, и в то же время она не терпела рядом с собой тех, кто обладает им.

Соня тяжело вздохнула, понимая, что работы много и ей сейчас необходимо успокоиться. Налив стакан воды, остановилась у окна. «Что я делаю не так? – спрашивала она себя. – Как долго может продолжаться игра в одни ворота? И что требуется конкретно от меня?»

Беда была в том, что Соне нравилась ее профессия. Она умела работать в коллективе и подчиняться указаниям руководства, понимала и принимала субординацию, но ни под каким видом не терпела унижения и неуважения, как к себе, так и к другим. Поэтому каждый рабочий день становился для нее испытанием, и отношения с директором были на грани. Стоит кому-нибудь из двоих сорваться – и все полетит, как лавина, сметая на своем пути судьбы людей. «Спокойно», – приказывала Соня себе каждое утро и ехала в офис.