Так начиналась легенда. Лучшие киносценарии

– Граждане пассажиры, стоянка пятнадцать минут!.. – объявила Ольга Ивановна – Прошу не торопиться, выходить по одному.

Прибежал второй пилот.

– Олюшка, ступай, мы последим за порядком.

– Мне еще почту надо принять.

– Не беспокойся, я сам приму, – сказал Володя, командир корабля.

Охотник, с безотчетной симпатией следивший за бортпроводницей, на какое-то время потерял ее в^-суете посадки, а когда вновь увидел, то поразился странной, необъяснимой перемене в облике девушки. Как будто ничего не изменилось: на ней был то же светлый пыльник, та же пилотка на желтых волосах, та же сумка висела через плечо. Но что-то возникло в ней новое: легкое, окрыленное, словно все ее дремлющее существо проснулось, вспыхнуло, загорелось для единственной, неповторимой жизни. Она прижимала к плоской груди небольшой сверток, казалось, что это дань, которую надо уплатить, чтобы перешагнуть порог в неведомое. Ольга Ивановна принадлежала сейчас не повседневности, где старые самолеты, придирчивые пассажиры, потрепанные журналы, бутылки с боржомом и фруктовой водой, а тайне, чуду.

Выйдя следом за другими из самолета, охотник увидел и того, кто был источником этого чуда невысокий, коренастый паренек в потертой кожаной куртке, давно не стриженный – темные волосы колечками завивались на загорелой шее, – кинулся навстречу Ольге Ивановне; он хотел обнять ее, но застеснялся, они обменялись долгим, крепким рукопожатием и, держась за руки, отошли к скамейке возле домика аэровокзала.

На углу домика красовалась заманчивая надпись: «Буфет», и пассажиры дружно поплелись туда, мимо скамейки, приютившей пару.

Ольга Ивановна передала своему другу небольшой сверток. Он развернул его, весело рассмеялся, обнажая белые, ровные зубы, стал вынимать и бросать назад в кулечек маленькие темно-красные болгарские помидоры, бледные благородные парниковые огурцы. А затем Ольга Ивановна вынула из сумочки какую-то брошюру, и паренек сразу забыл о помидорах и огурцах. Ольга Ивановна что-то сказала и закрыла брошюру своими тонкими, длинными пальцами. Парень в куртке снова засмеялся, попросил прощения и стал спрашивать о чем-то Ольгу Ивановну. Она отвечала, откидывая знакомым движением прядку волос, и лицо у нее было прекрасным и значительным, каким бывает человеческое лицо в редкие, драгоценные минуты полного бытия.

Из стоящей неподалеку замызганной полуторки вышел водитель, скуластый, косоглазый малый, и направился к скамейке. Охотник как раз проходил мимо, он услышал короткий разговор:

– Слушай, друг, надо ехать… – это сказал шофер.

– Отстань, надоел!.. – отмахнулся парень в кожаной куртке.

– Надо ехать, пока светло, – бубнил шофер. – А то гробанемся, как давеча.

– Живы будем, не помрем! Держи! – Парень выбрал из кулечка самый большой огурец в нежной пупырчатой коже и протянул водителю. – Жуй и молчи!

– Чистый авитаминоз! – похвалил огурец восточный человек, возвращаясь из буфета.

– Я лучше пацанам своим отвезу, – сказал водитель, пряча огурец в карман комбинезона.

Охотник улыбнулся Ольге Ивановне, но та не заметила его. Как только парень в куртке откупился от водителя, она взяла его руки в свои и вновь потеряла окружающее.

Охотник заглянул в буфет: маленький, грязноватый, с пустыми коробками печенья и шоколадных наборов, с запыленными бутылками из-под «Наполеон бренди», с засохшим сыром и опасной колбасой, с броским объявлением: «Пива нет». Но что-то хорошее в буфете все же было, потому что у стойки толпились пассажиры и слышались международные возгласы: «Чао!», «Поехали!», «Со свиданьицем!». Охотник вышел из буфета. Ольга Ивановна и ее друг все так же держались за руки. И тут послышался зычный голос второго пилота:

– По местам, товарищи!

От самолета отъехал бензовоз, первый пилот принял немногочисленную корреспонденцию, все несложные дела сделаны. Из буфета дружно повалили пассажиры, что-то дожевывая на ходу.

Ольга Ивановна немного задержалась. Она шла к самолету одна и все время оглядывалась назад. В последний раз она оглянулась уже поднявшись на борт самолета.

– Спасибо, Петя, – сказала она второму пилоту.

– Чепуха… – он убрал трап, задраил дверь.

Ольга Ивановна глянула в иллюминатор. Почему-то из круглого самолетного оконца фигура парня показалась очень маленькой, как у ребенка. А за ним виднелся игрушечный грузовичок. Когда же самолет побежал по взлетной дорожке, фигура парня в кожанке умалилась до жалкости, а затем враз исчезла, как только колеса оторвались от земли.

– Теперь понятно, почему вы так привязаны к этой трассе, – заметил Агасфер, – поздравляю, вы умеете устраиваться.

– Да, я, как говорили в старину, оборотистая особа.

– Что он делает в этой дыре… ваш юноша?

– Мой юноша ищет нефть… – и она добавила насмешливо, – но не предлагайте ему место в главке, он все равно откажется.

– С чего это вы взяли?.. – грубовато спросил Агасфер.

– Ольга Ивановна взяла подносик с конфетами из рук бортмеханика, протянула Агасферу.

– Вы же добрый человек со связями. И, судя по всему, любите покровительствовать незнакомым людям.

– Мое покровительство вашему другу не грозит.

– И слава Богу!..