Так называемая личная жизнь

- До закладки дошли! - и вынул из сценария крышку от папиросной коробки, про которую утром сказал: пока не дойдем до нее, не встанем. Перевыполнять не будем, а то завтра недовыполним.

Так Лопатин оказался у Ксении в девять часов - раньше, чем думал.

Ксения открыла после нескольких звонков. Она была в надетом поверх платья халате.

- Проходи в нашу комнату, - сказала она и распахнула первую из трех выходивших в прихожую дверей. - Я сейчас...

Она вышла, а он стал не спеша раздеваться, чувствуя, что в этой квартире топят.

По стенам длинной прихожей всюду - и над вешалкой, и над дверьми, и в простенках - висели акварели. При слабенькой лампочке было не разобрать, какие это акварели - хорошие или плохие, но все здешние, с барханами, с саксаулом, с весенней, покрытой маками степью, с цветущим урюком.

Он разделся и вошел в большую комнату, с буфетом, высокими стульями и большим столом, на котором стояло сейчас пять приборов. Но вся эта мебель была сдвинута в сторону, не так, как она, наверное, стояла раньше, когда здесь была столовая. А к освободившейся стене приткнулись двуспальная кровать и платяной шкаф.

На стенах комнаты, так же как и в прихожей, висели акварели. Там не разобрать какие, а тут хорошие. Старая Средняя Азия! Арбы, верблюды, караваны, всадники, лошади. Под двумя акварелями, висевшими пониже, на одной из которых был изображен пригнувшийся к луке седла казак с нагайкой, а на другой - табун лошадей, Лопатин разобрал подпись: "Каразин", - и вспомнил, как в молодости читал полные занятных подробностей книжки этого превосходного акварелиста, участника туркестанских походов.

Кто-то живший раньше в этой квартире любил Среднюю Азию, собирал эти картинки Каразина, да так и оставил их здесь.

- Кто здесь жил раньше? - спросил Лопатин, когда вошла Ксения, уже без халата, в знакомом нарядном платье, которое с большой суетой шилось к последнему перед войной Новому году и было готово, конечно, в последнюю минуту.

- Вот так ты всегда, - сказала Ксения. - Неужели нечего больше спросить?

- Придет в голову - спрошу о другом, а пока это самое интересное.

- А разве тебе не сказал Вячеслав, где мы живем?

- Не спрашивал у него. Только сейчас заинтересовался, глядя на картинки.

- Нам очень повезло, - сказала Ксения. - Это дом военного ведомства; здесь жил генерал - начальник училища, вдовый, со своим взрослым сыном, тоже военным. Он получил какое-то назначение и уехал перед самой войной, а сын как только началась война. И все их вещи остались здесь. Они отдали ключи от квартиры в КЭЧ. Это...

- Не объясняй, я знаю, что такое КЭЧ.

- И так все это и стояло. А потом, когда сюда эвакуировался из Москвы театр и некуда было поселить актеров, местные власти не знаю уж, позвонили или телеграфировали генералу на фронт, как быть с его квартирой, и он дал в ответ телеграмму, буквально такую - у нас в театре все ее знают наизусть: "Артистов уважаю. Считал бы для себя позором селить их в голых стенах. Чем богат, тем и рад! Милости прошу в мою хату. Иван Ефимов". Говорят, он всегда так подписывается - имя и фамилию полностью.

- Я знаю этого человека, - сказал Лопатин.

- Ну вот...

Кажется, Ксения хотела сказать то, что привыкла говорить в подобных случаях: "Вот так и всегда, знаешь, а не рассказываешь!" - но остановилась. Помешала вовремя пришедшая в голову мысль, что они теперь не муж и жена.

И Лопатин тоже не сказал того, что сказал бы раньше, что, наверно, скоро увидит человека, в квартире которого живет Ксения.

- После его телеграммы все оставили, как было, и заселили. Дали по одной комнате нашему народному СССР - его сейчас нет, он в Алма-Ате на съемках, нашему худруку и директору. Сначала прежнему, а теперь, когда на его место пришел Евгений Алексеевич, нам! Ну зачем ты спросил - смотри, сколько мы времени потеряли! А я так рада, что ты раньше пришел. Вчера не захотел со мной говорить, а теперь все равно придется.

- Кто еще будет? - кивнув на стоявшие на столе пять приборов, спросил Лопатин.

- Еще наш худрук и одна моя знакомая. Она сама напросилась. В восторге от твоих сталинградских очерков и хотела тебя увидеть. Евгений Алексеевич с худруком могут немножко задержаться - здешнее правительство еще не было на нашем новом спектакле, а сегодня позвонили, что придут. Они очень любят наш театр, но такие все занятые!

- Я рано явился, у тебя, наверно, не все готово, - сказал Лопатин, хорошо знавший, что у нее никогда и ничего не бывает вовремя готово. - Иди на кухню, докапчивай, а я посижу.

- Ничего, там Ника на кухне доделает. - Ксения, очевидно, имела в виду свою знакомую. - Я ей сказала, что хочу с тобой поговорить, она понимает такие вещи.

- Ладно, давай говорить. О чем будем говорить? О дочери?

Ксения огорченно посмотрела на него. Хотела начать не с этого, а приходилось с этого.

- Я получила от нее письмо, очень хорошее. Показать?

- Покажи.