Так называемая личная жизнь

- Извините, сейчас зажгу. - Говоривший зажег еще он спичку, и Лопатин увидел теперь он лицо - очень молодое очень внимательное, даже напряженное, - и кубики младших лейтенанта на петлицах шинели. - Извините, товарищ майор, это ваша табличка на двери, это вы Лопатин?

- Да, моя табличка, я Лопатин.

Младший лейтенант зашуршал спичками, кажется, хотел достать и зажечь еще одну, но Лопатин остановил его:

- Не чиркайте. Если вас что-то интересует, спустимся улицу.

- Товарищ майор, лучше здесь, - попросил лейтенант, когда они спустились на следующую площадку, - меня внизу ждут, я там не хочу.

- А что вы хотите? - останавливаясь, спросил Лопатин.

- Да ничего я не хочу, - неожиданно сказал лейтенант. Просто едем через Москву на фронт и удалось с вокзала - сюда. Я раньше, до тридцать седьмого года, жил в этой квартире, где вы. Посмотрел дощечку, кто здесь теперь? Оказывается, вы.

- К несчастью, я. Живу в ней по ордеру с мая тридцать восьмого года, сказал Лопатин и, вспомнив, как все это бы тогда, добавил: - На всякий случай, хочу, чтоб знали: две распечатали при мне, и было там, внутри, хоть шаром покати.

- Я так и думал, - сказал лейтенант. - А меня в то лето в тридцать седьмом, послали на школьные каникулы гостить к маминой сестре, во Фрунзе. Я не хотел, но отец велел ехать. Так и остался там, с седьмого класса. В этом году, когда подал заявление - на фронт, - сначала не взяли. А потом зачислили курсы младших лейтенантов: республиканский военный комиссар служил в гражданскую у отца командиром роты.

- А чего вы сейчас выше этажом ходили? - спросил Лопатин. - Вы ведь сверху спустились.

- Хотел узнать, - там над нами еще жили... Стучал, стучал - не достучался. Что они, тоже?..

- Нет, - сказал Лопатин. - Семья в эвакуации, он - на фронте. В данном случае - лучше, чем вы думали. Кто вас ждет

- Тоже москвич, младший лейтенант. Нас вместе до двадцати трех часов уволили.

- И ночной пропуск дали?

- Дали. Командир полка у коменданта вокзала добился.

"Да, видимо, хороший у тебя командир полка", - молча пожимая на прощанье руку лейтенанта, подумал Лопатин.

Перед подъездом топталась долговязая фигура в шинели.

Младшие лейтенанты уже ушли, спеша на метро, а Лопатин все еще не мог сдвинуться с места, и в ушах у него мучительно стояло: "Это ваша табличка на двери? Это вы Лопатин?.."

21

Телеграмма от редактора - возвращаться из Мурманска в Москву - и правда пришла ровно через месяц, на другой день после сообщения Информбюро, где кроме Волоколамского и Тульского направлении впервые появилось еще и Клинское. Это значило, что немцы обходят Москву уже и с севера.

На смену Лопатину так никто и не прибыл. Как видно, после тех пяти очерков, которые он передал по военному проводу из Мурманска, он стал нужнее в Москве, чем тут. Был соблазн сразу же, глядя на ночь, выехать в Беломорск, в штаб Карельского фронта, и оттуда добираться до Москвы как получится самолетом или поездом, по выстроенной перед самой войной ветке через Обозерскую на Вологду. Но оставалось мешавшее этому, но доведенное до конца дело. Лопатин попросился у морских разведчиков сходить с ними в одну из их операций. Попросился сразу, как приехал, считая, что раз уж его загнали сюда во время боев под Москвой - то как раз для этого. Но морское начальство три недели не давало добро, потом что-то заело с погодой, операцию переносили со дня на день и лишь сегодня утром твердо сказали, что вечером пойдут.

Лопатин представил себе, как он придет к морским разведчикам и, показав им телеграмму редактора, стыдясь, пробормочет что-нибудь из того, что принято в таких случаях. И, отбросив эту мысль, в назначенное время прибыл в назначенное место.

Построенные на пирсе разведчики последний раз осматривали свое снаряжение, радист проверял на слышимость рацию.

В морозном тумане несколько раз слабо пискнули позывные, и белые маскхалаты один за другим, как в преисподнюю, стали проваливаться со стенки пирса.

Внизу на мелкой волне тихо шлепал морской охотник - маленькое, но крепко сбитое суденышко. В ночь эвакуации Одессы такие же, как этот, морские охотники вместе с быстроходными катерами самыми последними покидали горящий порт.

Заместитель начальника морской разведки майор Рындин и командир диверсионной группы капитан-лейтенант Иноземцев спустились на охотник позже всех - один впереди, другой - позади Лопатина.

Охотник отвалил и пошел к выходу из Кольского залива. Волна понемногу прибавлялась. Разведчики и Иноземцев пошли вниз, в кубрик, а Лопатин с Рындиным остались на палубе.

- А верно, чудное чувство, когда перед операцией сдаешь на хранение партбилет? - спросил Рындин с такой уверенностью, что оба они коммунисты, что Лопатину пришлось сделать некоторое усилие над собой, объясняя, что он беспартийный.

- А чего же это вы? - брякнул Рындин с той грубой откровенностью, к которой Лопатин уже привык за время их встреч. - Не приняли, что ли? Социальное происхождение подвело, да?