Так [не] бывает

К зиме все вообще устаканилось. Аня не только к Артему вернулась, но и к миру: познакомилась с соседями, с удовольствием принимала участие в домовых делах. Даже вошла в совет жильцов и исправно ходила на собрания, решала там какие-то вопросы о ремонтах, оплатах, посадках, субботниках и прочей общежитейской суете.

Однажды купила несколько банок краски и несколько дней разрисовывала подъезд наивными орнаментами. Соседи, проходя мимо испачканной Ани, восхищенно цокали языками. Через неделю второй и третий подъезды пришли к ней с просьбой сделать то же самое и у них. Жильцы даже гостям хвастались: вот какая у нас Анечка теперь живет, смотрите, какая мастерица. Артем случайно подслушал и долго гордился Аней (и немного собой – как же удачно он придумал этот переезд, как хорошо, что согласился на эту квартиру).

Вся эта домовая активность отъедала время у работы и быта, но Артем воспринимал это спокойно. У него один за другим выстреливали проекты, денег хватало и на выплаты за квартиру, и на доставку еду, если Аня была занята, и на всякие причуды, вроде краски для подъезда. Анин крохотный фриланс и раньше погоды особо не делал. Зато всем хорошо.

На новый год никуда не поехали. Аня настояла, хотя и друзья звали на турбазу, и у родителей давно не были, и даже на маленькую поездку куда-нибудь в тепло хватило бы. Артем не стал спорить, набегался за год и вполне был готов к тишине и уюту. Купили большую елку, Аня полдня украшала дом, а потом еще полдня развешивала оставшийся дождик по подъезду и деревьям во дворе. Не одна, соседи тоже натащили всякой новогодней мелочи, кто что мог.

Украшенный двор выглядел хаотично, сумбурно и очень мило. Сразу видно: хорошие люди в доме живут, дружные, веселые, а что со вкусом не очень, так нам нравится, а до остальных и дела нет.

– Я тебе говорила, что тут и старый Новый год отмечают? – Аня только что пришла со двора, где носилась с соседскими детьми – веселая, раскрасневшаяся, со сбитым дыханием. Артем валялся на диване, подъедая остатки салатов. Настроение было ленивое, расслабленное. До конца каникул еще много дней, можно себе позволить немного растительной жизни.

– По-настоящему отмечают, как новый Новый год, – Аня упала рядом с Артемом и сразу же полезла к нему в салат – прямо пальцами. Выудила кусочек мяса и тут же уронила его себе на кофту. Засмеялась.

– Выходят к полуночи, считают время, фейерверки запускают, шампанское, Дед Мороз, гуляют до утра…

– Безработные все, что ли? – Артем укоризненно снял мясо с Аниной одежды. – Каникулы-то закончатся к тому времени.

– Ой, столько дней гуляем и ничего той работе не делается. Еще один день она точно в лес не убежит.

– Действительно!

– Мы же пойдем? Пойдем?

– Конечно, пойдем. Только не до утра все-таки, ладно?

Переход совершается в темное время, поэтому у врат всегда должен гореть огонь. Стражи полагается менять каждые три часа, так как за такое время сила пограничника иссякает и ему требуется отдых.

В ночь на четырнадцатое во дворе было светло и ярко, кажется, даже ярче, чем в «настоящий» Новый год. И весь дом собрался. Вокруг смеялись, носились подростки, мелюзга пыталась кидаться снежками – это из сухого морозного-то снега, многочисленные собаки лаяли и путались под ногами, и сразу из нескольких мест доносилась музыка – что-то очень знакомое, старое, новогоднее. Аня тоже смеялась, напевать принялась, пританцовывать, а потом унеслась куда-то, растворилась в толпе, и не видать где она.

Артем закурил, разглядывая двор и его обитателей. Все то время, что они здесь живут, он не очень-то ими интересовался. Нет, знал уже почти всех в лицо, а некоторых даже и по имени, внимательно выслушивал сплетни, которые Аня приносила в избытке, спокойно подписывал всевозможные бумажки и давал деньги на обустройство и украшательства. Но не приглядывался особо, не вникал. Своих дел полно, а Аня отлично подходила в качестве полномочного представителя их семьи.

Кто-то толкнул его в бок: сосед снизу, веселый старикан с болонкой под мышкой.

– Чего стоишь, иди открывай шампанское. Полночь скоро.

Артем послушно отправился к столам, на которых летом деды играют в домино, а сейчас накрыт фуршет – из того, что осталось после первого нового года. Осталось, надо сказать, немало: и бутерброды, и салаты, и конфеты, и бутылок на всех хватит. Впрочем, традиция же, наверняка специально припасали.

Артем открывал одну бутылку шампанского за другой, их тут же выхватывали у него из рук и уносили разливать по пластиковым стаканчикам. Напротив Артема две тетушки раскидывали салаты по тарелкам, разговаривали. Прислушался.

– Гостей-то как много в этом году, а? – говорила одна, ловко орудуя большой ложкой.

– Да уж не сильно больше, чем в прошлом, – отвечала вторая, принимая полную тарелку. – А вот туда ринулись-то все, ринулись. Словно медом им там намазано.

– А что ж не намазано, что ли? – захохотала первая.

– Так кому медом, а кому и… сама знаешь, – обе хмыкнули и вдруг уставились на Артема, который как раз сражался с очередной бутылкой, но глядел не на нее, а на тетушек, завороженный разговором.