Так не бывает. Шепот противоречий (СИ)

— Разве тебя не называют так на работе и дома? — тщетно пытаюсь отползти от него хоть куда-нибудь. Хоть на стену, ей-богу! Но поздно… Я целиком и полностью в плену этой вездесущей тьмы, этих чёртовых глаз. Они тёмные, слишком тёмные из-за полумрака, невероятно глубокие, просто бездонные. С маленькими искорками — отблесками тусклого света телевизора.

— Называют… — легкий кивок, он вдруг расправляет одеяло, берёт его за кончики обеими руками, закидывает мне за спину, как бы укутывая. Притягивает к себе. Его лицо оказывается неожиданно близко, внутри всё подпрыгивает и сжимается на уровне атомов.

Он тихо шепчет:

— Но теперь мне больше нравится, когда ты произносишь моё имя.

Сердце сбивается с привычного ритма, замирает. На мгновение. А затем начинает колотиться с удвоенной силой, словно вот-вот остановится, словно пытается «надышаться» в последний раз… перед смертью.

— Ян Валерьевич… — спонтанно упираюсь ладонями ему в грудь. Она тёплая, равномерно двигается от спокойного дыхания своего владельца. Пытаюсь оттолкнуть. Боги, да что же это? Руки как будто не слушаются, вообще всё тело, всё моё естество отказывается слушать глас рассудка. Эмоции уже давно поймали и скрутили его титановыми цепями. Замуровали в глухом подземном бункере, открыть который возможно лишь снаружи. Это нешуточное противостояние. Бой не на жизнь, а на смерть! А я словно втиснутая между молотом и наковальней, схожу с ума. Не знаю, чью сторону принять.

— Придушу… — беззлобно шипит Ян, сильнее стискивая одеяло и тем самым плотнее прижимая меня к себе. Его губы едва касаются кончика моего носа, затем моих губ. Я чувствую его горячее дыхание, такой знакомый запах кофе и сигарет. Запах его туалетной воды с лёгкой примесью пота и его собственного запаха. Голова идёт кругом от этой смеси, как от высокоградусного алкогольного коктейля.

Я проиграла…

Колени подгибаются. Мне нравится то, как он пахнет. Чёрт возьми, с каких пор мне нравится то, как он пахнет?! Пальцы самопроизвольно находят воротник его рубашки, вцепляются в него мёртвой хваткой. Мгновение… его губы уже сминают мои. Аккуратно, ненавязчиво, но со знанием дела. Совершенно никуда не торопясь. Иногда его язык чуть касается моих губ, словно хочет проникнуть внутрь, но каждый раз его что-то останавливает. Это не похоже на то, что было раньше. До этого. Словно…

— Ян… — выдыхаю ему в рот.

— Да, малышка? Тебе нравится? Скажи…

Пальцы парня всё так же крепко сжимают одеяло. Он даже не пытается перейти к чему-то более… откровенному. Более интимному. Лишь всё сильнее прижимает к себе, отчего кисти и локти соприкасаются с его грудью уже вплотную. Он сильный, жаркий. От него действительно можно сойти сума. Пальцы, словно клещи, сминают воротник рубашки. Тянут вниз. Сильнее. Ближе. Ещё ближе. Мне кажется, ещё немного и ткань не выдержит. Мелькает мысль… Нет, желание обнять его. Крепче, теснее прижаться к нему, зарыться пальцами в светлые волосы. Поцеловать. Откровеннее, жарче. Впиться губами в его и целоваться до тех пор, пока не начну задыхаться. До тех пор, пока мозг не даст панический сигнал о долгом отсутствии кислорода…

— Да. Вот так… Так уже лучше, — он вдруг усмехается. — Так мне нравится гораздо больше.

Интонация его голоса. Откровенная издёвка. Словно холодной водой из ведра окатили.

Что за…?

Когда я уже решаюсь оттолкнуть его, парень отстраняется сам. Отпускает один конец одеяла, оно спадает с моих плеч, забирая с собой тепло. Ян возвращается обратно к дивану. Стою словно дерьмом облитая. Тупо смотрю на его тёмный силуэт, освещаемый лишь включённым телевизором. На его широкую спину.

Ян кидает подушку в один конец дивана, одеяло поперёк. Расстёгивает рубашку, снимает, бросает на спинку, словно шкаф ещё не изобрели. После, наверное, почувствовав мой пристальный взгляд, оборачивается. На его лице появляется какая-то странная недобрая улыбка. От неё веет холодом, и вдруг не по себе.

— Хочешь лечь со мной? Передумала? — парень протягивает руку, и этот странно-насмешливый жест, наконец, приводит в чувства. Окончательно возвращает к реальности. Да. Передо мной сейчас именно тот моральный урод, который превратил мою жизнь в сущий кошмар. Который издевался и унижал. Бесконечно долго…

Становится мерзко и противно… От самой себя.

— Да пошёл ты… — мой голос прозвучал слишком обиженно, но мне наплевать. Переползаю через спящего Лёньку, со злостью выдёргиваю из-под него своё одеяло. Из-за чего тот жалобно мычит, переворачивается на бок. Отворачиваюсь к стене, закутываюсь до самых кончиков ушей, закрываю глаза. Приказываю себе спать.

Спать! Я сказал…

Даже несмотря на то, что сердце до сих пор бешено колотится, руки почему-то дрожат, а все внутренности сжались и замерли то ли в страхе, то ли в предвкушении. Завершения, которому не будет.

Никогда…

Часть 25 — «Как скажешь, лягушка…»