Так осень тянется к весне…

Здесь были греки и хазары,
Здесь турки ставили базары,
По голым склонам Панагии
Шагали пленники нагие,
И гнали всадники коней
Купать в сверкающей волне,
Монголы, русичи, татары,
Цыгане, с говором гитарным,
А взгляды их — черны и сини,
А руки — жадные и пыльны…
И сколько их прошло устало?
И сколько их уже не стало?
Остались ветер и туман,
И трав пылающий дурман,
Простор, дорога, глухомань,
Казацкой долею Тамань…
Где пот и кровь текли обильно,
Где бабы стали знаком силы:
Рожали, ждали, голосили…
И только женская рука
Вослед крестила мужика.
Туманы… Хатки… Атамань…
Камыш, солома, глухомань…
Здесь крепость с видом на залив,
Здесь настоящий край земли,
Здесь морем красным плещут маки,
И камыши цветут, как накипь,
Здесь — в горе — женщины могли,
Сажать баштан среди могил,
И, между тихим разговором,
Запеть могли нестройным хором
Про то, как «ихалы до гаю»
Казаки… и сгубили Галю.
А степь пылит, как и пылила,
И ничего не изменилось:
Залив, курганы, край земли…
Домашний борщ — в кругу семьи.

2012. Керченский пролив

Лёха

Чтобы выжить — надо жить! —
Говорил наш боцман Лёха, —
Только жить не надо плохо,
И не надо, парень, лжи…
Ложь, как ржа, коробит душу.
Ты, братишка, Лёху слушай —
Лёха, факт, не будет врать —
Жизнь, брат, умная игра…
Здесь за все платить сполна,
Где — зубами, где — кудрями,
А и — полной сединой…
Деньги — мелочь, по сравненью
С этой платой, милый мой.
Всё по счету — платишь — на!
Получи! Владей! Довольствуй…
Только — нету удовольствий,
Если платою за что-то
Весь покой домашний — к чёрту.
Ты умей считать не броско,
Ты умей родных беречь,
За тебя они геройски
И в огонь готовы лечь…
Только ты — не допускай!
Есть, брат, жизнь, а есть и — край…
Мера в жизни тем важна,
Что, как умная жена,
Создаёт она опору —
С ней свернёшь любую гору…
Мера, брат, надёжный щит.
Слушай Лёху — будешь жить.
А еще, скажу я просто,
Мужику нужна для роста
Баба, чтобы без забот,
Лёг на миг — а простынь — в пот,
Чтобы жадность в ней кипела
К твоему, братишка, телу.
И любила чтоб она
Накормить тебя. Эх, ма… —
Говорил наш боцман Лёха
И вздыхал и громко охал,
Знать, ему жилось не плохо,
Только в чём-то не везло…
Только он не помнит зло.
Только он широк душой.
Лёха — сможет. Он — большой.
Бесконечный — как дорога…
Он смеется — все под богом…
Мы живём под словом милым,
Только чуточку смешны мы,
Чуть корявы наши спины,
Но зато мы все — любимы…
Жизнь — хорошая, брат, штука,
В этом — вся её наука…

1995. Новороссийск

Наука