Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Экономисты Манью Пури и Дэвид Робинсон из Университета Дьюка решили исследовать связь между оптимизмом и выбором, который мы делаем в жизни[295]. Свое исследование они построили на основе данных доклада Совета Федеральной резервной системы США о финансовом положении потребителей. Доклад включает в себя ответы на многочисленные вопросы о рабочем графике людей, тратах и сбережениях, поведении в отношении здоровья и ожиданиях на будущее. Уровень оптимизма Пури и Робинсон определяли по ответам на вопрос «Как долго вы рассчитываете прожить?». Обычно люди переоценивают продолжительность своей жизни на несколько лет. Сопоставляя собственные ожидания людей со средними показателями их возрастной группы, которые приводятся в специальных таблицах продолжительности жизни, ученые получали прекрасный индикатор оптимизма каждого респондента. Они знали, что ошибочное суждение о продолжительности своей жизни – хорошее средство измерения уровня оптимизма, поскольку уже доказано его соответствие стандартным психологическим тестам на оптимизм.

Пури и Робинсон разделили респондентов на сверхоптимистов, умеренных оптимистов и пессимистов. Людей, которые переоценили вероятную продолжительность своей жизни примерно на 20 лет (они составили около 5 % от всех), они отнесли к сверхоптимистам. Умеренные оптимисты составили подавляющее большинство и превысили средние показатели всего на несколько лет. А те, кто недооценил свои возможности долгой жизни, вошли в группу пессимистов: их оказалось меньшинство.

Давайте вернемся к нашему списку. Было обнаружено, что оптимизм связан с пунктами 1, 2, 5 и 6: количеством рабочих часов в день, наличием сберегательного счета, ожидаемым возрастом ухода на пенсию и курением. Умеренные оптимисты больше времени проводили на рабочем месте, намеревались позже уходить на пенсию, больше сберегали денег (с более долгим горизонтом планирования) и курили реже, чем все остальные. Сверхоптимисты работали меньшее количество часов в день, меньше сберегали и больше курили.

Оказалось, что оптимизм играет решающую роль в принципиальных вопросах, от выбора инвестиционных решений до продуктивности человека. Умеренный оптимизм имел положительную связь со здравыми решениями, а вот сверхоптимизм – с авантюрными. Как чаще всего бывает в жизни, умеренность, похоже, обеспечивала гармонию.

Некоторая недооценка стоящих перед нами препятствий прибавляет сил, чтобы взять барьер. Однако если мы совершенно игнорируем опасности и риски, полагая, что они не имеют к нам отношения, то не будем готовы преодолеть помеху, когда она действительно появится перед нашим носом. Как выразительно сформулировали свой вывод Пури и Робинсон, «оптимизм похож на красное вино: бокал в день полезен для здоровья, но бутылка ежедневно – уже опасность». Излишний оптимизм, подобно неумеренному пьянству, может быть опасным не только для нашего здоровья, но и для кошелька.

Подводный камень

Обсудим строительство Сиднейского оперного театра[296]. 13 сентября 1955 года премьер австралийского штата Новый Южный Уэльс Джозеф Кэхилл объявил конкурс на лучший проект театрального здания. Место для него определили на Беннелонг-Пойнт, в сиднейской гавани. Свои проекты представили более 230 архитекторов со всего мира. Победила работа датского архитектора Йорна Утзона и его команды. Датчане были награждены возможностью возвести здание, которое впоследствии назовут современным шедевром, символом нашего времени, и немедленно приступили к работе. Стоимость проекта они оценили в 7 миллионов австралийских долларов, а дату завершения строительства назначили на 26 января 1963 года[297], то есть отвели себе на работу примерно 6 лет. На тот момент такой срок казался достаточным для возведения здания. Однако довольно скоро обнаружились непредусмотренные сложности.

Прежде всего, команда архитекторов столкнулась с непредвиденной штормовой погодой, и отведение воды со строительной площадки потребовало больших усилий. Кроме того, пришлось приступать к строительству до окончательного завершения проектной документации. Это привело к многочисленным проблемам. В частности, колонны открытой галереи оказались слабыми и не могли поддерживать крышу, в результате их пришлось возводить заново[298]. К 1966 году на проект уже израсходовали на 16 миллионов долларов больше запланированного, а команда отставала от графика более чем на 3 года. Напряженность между архитекторами и государственными чиновниками росла день ото дня. Каждая сторона возлагала на другую всю вину за сложившуюся ситуацию. В итоге Йорн Утзон отказался продолжать работу, и окончание строительства снова было отложено.

Сиднейскую оперу открыли в 1973 году, через 10 лет после назначенного срока. Общие затраты составили 102 миллиона долларов, то есть изначальный бюджет был превышен в 14 раз! Нет сомнений, что результат производит сильное впечатление, но нельзя ли было лучше продумать план, предусмотреть и принять в расчет вероятные сложности? Почему не был предложен более обоснованный бюджет и реалистичные сроки?