Так произошло

Синдер шинкует овощи для обеда, ожидая, когда Джонатан отложит в сторону документы и спустится из своего кабинета вниз. Дети рядом терпеливо ожидают обед, рассказывая о произошедшем в академии, хвастаясь своими успехами. Синдер улыбается подобной сцене — но материнская любовь периодически сменяется мыслями о том, что ее дети могли бы отправиться проведать свою тетю Нио в ее доме — оставив Синдер и Джонатана на день или два одних…

Еще мгновение — и еще одна мысль обретает форму.

Синдер и Джонатан сидят под одним одеялом в гостинной, слушая мерный треск поленьев в камине. За окном опускается пушистый снег. Перед ней на кофейном столике дымится кружка крепкого черного кофе — для Синдер — и какао с маршмеллоу — для Джонатана. Теплая атмосфера окутывает ее, как и одеяло — и в какой-то момент Синдер чувствует, как начинают закрываться непроизвольно ее глаза — как ее осанка начинает проседать и она опускается вниз… Для того, чтобы прижаться щекой к чему-то теплому, но сильному — и почувствовать тепло, и мерное дыхание, спокойное сердцебиение — и кто-то прижимает ее к себе и Синдер слышит голос, такой знакомый, родной, дорогой голос…

«Все будет хорошо, Синдер. Ты не слабая. Ты самая сильная…»

Картины проносились перед глазами Синдер, одна за одной — но стоило ей открыть глаза, как наваждение пропало полностью, сменившись из приятных размышлений о будущем на холодную реальность настоящего.

Синдер Фолл была человеком с удивительно малой мечтой.

Но эта небольшая мечта только означала, что Синдер могла приложитьтитаническиеусилия для ее исполнения.

В конце концов даже кресло главы КРСА для нее служило только шагом на пути к ее заветной мечте. То, что для других звучало как простой план — «просто женись и заведи детей» — для Синдер было куда более сложной и опасной затеей.

В первую очередь люди, что могли посоветовать ей подобное не совсем правильно понимали, что означала ее мечта.

Мечтой Синдер не было «завести семью и детей.» Мечтой Синдер было «во всем и всегда помогать Джонатану.»

Это включало не только моральную поддержку из-за трона, домашний уют, куда Джонатан мог всегда вернуться после изматывающего рабочего дня, но и помощь в его бесконечной борьбе.

Бюрократия. Дипломатия. Политика. Экономика. Покушения. Восстания. Командование. Сотни вещей, что носил на своих плечах Джонатан.

Джонатан Гудман был королем — и он не являлся просто представителем правительства, «лицом, знакомым толпе.» Он являлся правителем настолько же, насколько и символом — и сколько бы сотен подходящих министров, секретарей и заместителей бы он не нашел — в конце концов именно он направлял Гленн, он решал самые большие из вопросов, он давал указания всем своим заместителям и министрам… И он работал.

Слишком много работал.

Синдер хотела помочь Джонатану. Она не хотела забирать его трон и ни в коем случае не рассматривала власть Джонатана как свою возможность, как не планировала никакого переворота или подобных мелочных манипуляций. Более того, стоило только Джонатану сказать — намекнуть — задуматься о том, что Синдер не должна была делать что-то — как она мгновенно бы отказалась от подобной мысли.

Однако Джонатан так не думал, просто потому, что он понимал не меньше Синдер — она не была интриганкой или охочей до власти амбициозной захватчицей трона. Она действительно просто хотела помочь…

Как только могла и как только умела.