Так произошло

Во всех иных условиях Гира, наверное, даже был бы рад увидеться с Джонатаном. В конце концов, Гира уважал Джонатана — действительно уважал, как равного — если не выше, как свой собственный моральный ориентир. Отчаянно преследуемый всем миром мальчишка, взваливший на свою спину двух приемных дочерей и пожертвовавший собственным здоровьем ради чужого для него поселения — и, после всего произошедшего, решившийся на безумную авантюру с объявлением себя королем — для того, чтобы спасти этих чуждых для него людей вновь… И все это — будучи инвалидом, калекой, с честью и достоинством принявшим вызов судьбы, и не только продвинувшийся вперед, ни разу не потребовавший от мира сожаления — до тех пор, пока он сам не смог восстановить собственное тело — разве мог Гира не уважать подобного человека?

Но уважение было одной вещью, что мог предоставить Джонатану Гира, а Менажери — совершенно иной.

Не то, чтобы сам Гира, в общем-то, так уж сомневался в государственных талантах и устремлениях Джонатана — тот не стремился к созданию тоталитарной машины репрессий или к причинению боли тем или иным частям общества…

Просто оно как-то так получалось — самостоятельно.

Наверное, как политик и правитель Джонатан намного превосходил Гиру…

Но это не значило, что Гира был последователем его политической философии.

КРСА представляли из себя практически всесильную организацию. С точки зрения доступных им ресурсов — ничто и никто не был полностью защищен от КРСА. Да и как от тех можно было полностью защититься, если в любой момент способные к телепортации агенты могли появиться в любом доме — и, избавившись от своей цели, исчезнуть — без единого признака взлома или оставленной улики? Совершенное преступление в любой момент времени, зависшее карающим клинком палача над каждой потенциальной целью — из своего государства… Или даже из чужого.

Но — страшнее было не то, что КРСА обладали технической возможностью совершения подобного — каждый солдат, держащий в руках оружие, и каждый охотник с открытой аурой представлял из себя не меньшую опасность для десятков, сотен даже простых людей любой момент времени, что они перемещались по улицам…

Страшнее была их легальная сила.

КРСА обладали легальными полномочиями, которые одним фактом своего существования подвергали сомнению то, что Гленн являлось демократией…

Что было справедливо, учитывая, что Гленн являлась монархией.

И все же, даже будучи монархией, Гленн всегда являлась самой демократичной и свободной из версий монархий, что только возможны в этом мире…

Или, по крайней мере, так бренд под названием «Гленн» продавал себя простым обывателям.

Выборный парламент, свободные медиа и открытые дебаты разных идей…

До тех пор, пока кто-то не решился огласить свое несогласие с политикой Гленн и с имиджем Короля Гудмана. После этого — столь «демократичная» Гленн избавлялась от столь «недемократичного» элемента — прежде чем вернуться вновь, к «открытой демократии.»

Агенты КРСА были фактически неподсудны обычным судам — держа ответ исключительно перед внутренними органами КРСА — скрытыми от глаз внешних наблюдателей. Должностные инструкции КРСА были размыты до невозможности — «поддержание конституционного строя и внутренней стабильности государства Гленн», а допустимый размах избираемых действий и вовсе заключался в сухой выписке «агент КРСА обладает приоритетом в выборе средств противодействия нарушению конституционного строя Гленн и поддержании того сообразно выполняемой миссии.»

Фактически это означало что агенты КРСА «ввиду важности исполняемой миссии» могли делать все, что угодно, любыми методами, не считаясь с потерями, жизнями, здоровьем — и уж тем более секретами или эмоциями всех иных обитателей Гленн — и в конце концов оказывались перед лицом своих коллег из внутренних отделов.

Работало ли это? Безусловно работало.

Агенты КРСА не появлялись в новостях, совершенные ими проступки не добирались до репортеров, а жители жили свою жизнь, даже не задумываясь о том, что происходило под самым их носом.

И они эффективны.