Так просто... Книга 2 (СИ)

Вечером, когда она набирала телефон брата, руки её дрожали. Страх и паника настолько завладели ей, что она готова была кинуться в волны Карибского моря, только смыть этот позор, и избежать предстоящий разговор с братом. После первых слов, Бил попросил её перезвонить ему через Скайп.

Она сидела перед монитором, сложив руки на коленях, и плакала.

— Я не знаю, что делать. Наверное, мне надо вернуться домой? А лучше, не возвращаться туда никогда. Я не хочу позорить вас…

— Джейс, малышка! Ну что такое ты говоришь? — Бил старался держаться спокойно. Но ему хотелось найти этого урода и оторвать ему член с корнем. — Я не знаю, что делать, но, главное, не паниковать.

— А я знаю, что делать!

Роб схватил свою куртку и громко хлопнул дверью.

Он ворвался в кабинет Генри Эриксона, отпихивая с дороги его секретаршу, бормотавшую, что она пыталась его остановить. Генри отослал её взмахом руки, даже не вставая со своего места.

Роб начал с порога.

— Ваш уродский сынок в сто крат хуже вас самого! Вы в курсе того, что он заделал Джейс ребенка?

На лице Генри не дрогнул ни один мускул. Он только потянулся к дорогой шкатулке, что стояла у него в углу стола. Спокойно открыл её, достал сигару и поднес её к носу. Вдохнул терпкий запах и потянулся за каттером, хладнокровно отрезал кончик сигары и прикурил её. Он не сомневался, что ребенок, о котором шла речь, его сына. Слишком Марк любил эту девочку. Слишком страдал. Не мог забыть. Да и не забыл до сих пор. Но вот говорить ему он ни о чем не собирался.

— Что вы молчите? — Роб терял терпение.

— Мой внук или внучка ни в чем не будут нуждаться. Лучший врач, лучшая клиника, лучшая няня. Я увеличу сумму стипендии. Все вышесказанное оплачу сам. Кроме того, в свое время ребенок получит причитающуюся ему долю наследства. Но условия сделки останутся прежними.

— То есть? вы хотите сказать, что даже сейчас запретите Джейс все сказать вашему сыну?

— Именно так.

— Вы… Вы урод! Самый настоящий урод!

— Открытия ты не совершил. — Генри глубоко затянулся. — Итак?

— А если никто не согласится с этим?