Так становятся звёздами. Часть 2

— Если бы я могла скрыть от Эффи правду, я бы сделала это. Не ради вас — ради неё. Я, в отличие от вас, очень хорошо знаю, как больно разочаровываться в том, кого любишь. Это как будто хоронят часть тебя заживо, но, в отличие от мертвеца, тебе не дано ни забвения, ни утешения. Остаётся лишь ждать, когда боль стихнет. Предательство, измена, разочарование — это гноящаяся рана из тех, что всегда оставляют после себя уродливый рубец. Душа преданного никогда не будет прежней, целостной и чистой. Предавая человека, ты навсегда лишаешь его самого важного — способности доверять людям. Предавая близкого ты всё равно что убиваешь его. Я знаю, какого пройти через такое. Поэтому, если бы могла, избавила бы Эффи от этой боли. Вы правы, Сезар — у всего есть своя цена. Вы свою заплатили — множество жизней и два разбитых женских сердца. Я не надеюсь, что выигранное вами того стоит. Напротив! Всей душой молюсь, чтобы вы о своём выборе пожалели.

Развернувшись, Гаитэ пошла к дверям.

— Вы правы во всём, дорогая Гаитэ, — понеслось ей вдогонку. — Ошиблись только в одном. Торн не так простодушен, как вам кажется. И я всего лишь исполнял его волю.

Глава 9

Дворец Сезара — защита с одной стороны, с другой — длинные переходы без окон внутри толщи кирпичных стен напоминали бесконечные лабиринты.

Стоит выбраться из одной тюрьмы как попадаешь в другую. И так словно по кругу.

Узкий коридор освещали факелы, но разогнать темноту не могли. Гаитэ чувствовала, как болело сердце. Хотелось плакать, но, когда умирает любовь всегда не хватает слёз. Словно свет оставляет тебя.

Когда тонешь, страшно только до тех пор, пока ты стараешься удержаться наплаву, но чем глубже уходишь, чем плотнее обступает тебя холод, тем меньше страха. На смену ему приходит смирение. Ты просто принимаешь как данность, что тебя, прошлого, вчерашнего и живого, больше нет.

Гаитэ казалось, что этой страшной ночью она достигла дна. Отныне ей придётся научиться жить с тем, что каждый в этом мире блюдёт только свои собственные интересы.

«Я мертва!», — хотелось с отчаянием крикнуть в немую черноту над головой, туда, куда не доходил зловещий свет факелов.

«Нет, глупенькая, — с хохотом отвечали тени, сплетённые из её собственного разума, — ты не мертва, пока не умрёшь».

Глухие шаги. Кровавые отблески факелов. Рёв толпы. Кровь на мостовых улицах. И два демона в человеческом обличье, рвущиеся на вершину острой горы власти.

О, если бы можно было распахнуть ворота и умчаться отсюда прочь. Почему у неё нет крыльев, как у той жены первого мужчины, что предпочла небытие брачным узам? Может быть, смешаться с толпой, сбежать? Начать новую жизнь? Но правда в том, что это просто пафосная, неосуществимая мечта. Никто не позволит ей шагнуть за ворота. Её отыщут и вернут не потому что любят или нуждаются в ней, а потому что место королевы во дворце-тюрьме, рядом с её королём.

Гаитэ не запомнила покоев, в которых ночевала. Она даже не ложилась в кровать, а так и провела ночь, забравшись с ногами на широкую нишу подоконника.

По стенам гуляли тени, по полу — сквозняки. Словно души невинных, заблудившиеся в эту ночь, не успевшие войти во Врата Мёртвых, застрявшие на земле явились в дом к своим убийцам.

«Вы не будете счастливы», — шептали жертвы палачам. — «Вы никогда не будете счастливы, пока небо не забудет наши слёзы, наши безвинно погубленные жизни. Счёт не будет закрыт. Вы будете прокляты».

Проклятие никогда не падает на невинных, как бы не был силён проклинающий. Проклятие — программа возмездия судьбы за неправедные поступки и преступления.

Гаитэ чувствовала, как чернота стекается ко дворцу со всех сторон. Та же чернота царила и в её сердце.

Что ей делать дальше? Как быть? Как жить?

Можно быть откровенной с мужем, иногда гневливой, иногда нежной, но и в том, и в другом случае — искренней. Нельзя играть честно с шулером, нельзя быть непосредственной с тем, в чьих руках твоя жизнь и смерть.

Сезару в сердцах Гаитэ выплеснула всё, что было на душе, но с Торном так нельзя. Полученная корона наверняка сжимает ему голову и остужает его сердце, даже Гаитэ это понимала. К услугам Торна была теперь почти любая женщина, которую ему придёт в голову фантазия назвать своей. В мире нет больше мудрого императора, способного ограничить амбиции, фантазии и дикие выходки Фальконэ, не у кого искать защиту и не на кого надеяться, кроме как на саму себя. Поэтому нужно задушить в сердце любые порывы. Отныне её жизнь — это танец на тонком льду над глубокой рекой. Один неверный шаг и лёд треснет, а последствия будут катастрофическими. Ей придётся играть роль, надев маску и спрятав своё настоящее лицо.

Гаитэ распахнула оконные створки, в лицо ударила струя ледяного ветра, расплескав волосы по сторонам. Сверху смотрели равнодушные созвездия, луна кружилась над головой, насмешливая и злая, словно подталкивая в спину, убеждала поторопиться.

Гаитэ посмотрела вниз. Темно. Очень темно.