Так велела царица

И, со всхъ ногъ кинувшись къ Скавронской, (которую онъ только теперь узналъ), онъ повисъ у нея на ше.

— Я узналъ тебя! Я узналъ тебя! — кричалъ онъ неистово, оглушая всхъ близстоявшихъ своимъ звонкимъ, сильнымъ голосомъ. — Я сразу тебя узналъ, матушка, несмотря на то, что ты въ этомъ богатомъ наряд очень измнилась съ тхъ поръ, какъ я пасъ свиней въ Дагобен!

— Тише! Тише, сынокъ! — прошептала въ испуг Скавронская, услыша насмшливый шопотъ за своими плечами.

— Зачмъ тише? Почему тише? — ничуть не понижая своего голоса, прокричалъ Мартынъ. — Разв тутъ есть что-нибудь дурное, что я былъ свинопасомъ и кормилъ тебя съ братомъ посл того, какъ отъ насъ увезли отца?

— Тутъ нтъ ничего дурного, малютка! — послышался ласковый голосъ полной дамы, — и только длаетъ теб честь, что ты своимъ трудомъ помогалъ твоимъ близкимъ. Молодецъ!.. Когда императрица узнаетъ объ этомъ, она наградитъ тебя…

— Ахъ, нтъ! — искренно вырвалось изъ груди мальчика.

— Какъ нтъ? — нахмуривъ свои темныя брови, спросила полная дама.

— Да за что же меня награждать? — отвтилъ Мартынъ. — Я люблю матушку и Ваню и работалъ на нихъ, потому что кто-же прокормилъ-бы ихъ безъ меня?.. Значитъ, награждать меня не за что…

— Милый графчикъ, — сказала полная дама, — государыня настолько добра, что всегда награждаетъ добрыхъ, хорошихъ людей.

— О, она вовсе не добрая! — вскричалъ Мартынъ съ невольной горячностью, — совсмъ она не добрая, а жестокая…

При этихъ словахъ Мартына ужасъ выразился на лицахъ всхъ присутствующихъ въ комнат.

И не усплъ онъ докончить своей фразы, какъ вокругъ воцарилась полная тишина… Замолкли нарядныя дамы, замолкли вельможи, остановились, словно замерли на мст, лакеи, то и дло сновавшіе позади гостей.

Марія Скавронская, блдная какъ смерть, бросилась къ сыну и какъ-бы заслонила его отъ готоваго обрушиться удара.

И только одинъ человкъ въ этомъ, наполненномъ гостями, зал остался невозмутимъ. Красивая полная дама сохранила свою спокойную позу. Ея кроткое милое лицо казалось снисходительнымъ попрежнему. Глядя съ улыбкой въ юное энергичное личико Мартына, она спросила:

— Почему-же ты находишь государыню недоброй? На какомъ основаніи ты называешь ее жестокой? Чмъ заслужила твое неудовольствіе царица?

На одну минуту оживленное лицо Мартына приняло грустное, мрачное выраженіе.

— Царица велла увезти отъ насъ нашего батюшку, разлучила его съ нами, — произнесъ онъ печальнымъ голосомъ, — хотя батюшка ни въ чемъ и не провинился… А разв она поступила бы такъ, если бы была добрая?

Лицо полной дамы нахмурилось. Долгимъ серьезнымъ взглядомъ она посмотрла на стоявшаго передъ нею мальчика и задумчиво произнесла:

— Прежде, чмъ осуждать кого-нибудь, мой милый, надо хорошенько узнать его… А ты вдь никогда и не видлъ еще государыни?

— Никогда не видлъ! — чистосердечно сознался Мартынъ.

— Ну вотъ, когда увидишь ее, то поймешь, что она далеко не такая злая, какъ ты о ней думаешь.

И, сказавъ это, она подала знакъ рукою.

Въ тотъ же мигъ изъ толпы придворныхъ словно вынырнулъ высокій, видный вельможа съ золотымъ жезломъ въ рукахъ. Онъ ударилъ три раза объ полъ своею палицей и провозгласилъ на всю горницу:

— Кушать подано! По приглашенію ея величества, государыни императрицы, приглашаю всхъ ссть за столъ!

XIII.

НАРЯДНЫЯ барыни, съ ихъ не мене нарядными кавалерами, встали въ пары. Блестящій вельможа подошелъ къ полной дам, и она объ руку съ нимъ двинулась къ длинному столу, убранному съ такой невиданной роскошью, что у Мартына и Вани голова пошла кругомъ.

Обоихъ маленькихъ графчиковъ посадили рядомъ, а по об стороны ихъ помстились двое очень важныхъ на видъ сановниковъ. Марія Скавронская очутилась далеко отъ своихъ сыновей, окруженная блестящей толпою придворныхъ красавицъ. Прямо противъ Мартына помстилась темноглазая дама, съ которою онъ только-что разговаривалъ передъ обдомъ, а рядомъ съ ней — красивая, нарядная двушка, которую Мартынъ съ Ваней не замтили въ первую минуту появленія ихъ здсь.

Важный, полный сановникъ, котораго лакеи называли «его превосходительствомъ, господиномъ оберъ-гофмейстеромъ двора», снова ударилъ своимъ жезломъ объ полъ, и лакеи стали обносить обдавшихъ различнаго рода кушаньями. Въ первую очередь подали всевозможные пироги и караваи. Нарядные кавалеры и дамы осторожно накладывали себ на тарелки дымящійся курникъ, растегаи съ дичью, подовыя лепешки съ начинкою, и самымъ изящнымъ образомъ, при помощи ножа и вилки, разрзали ихъ и осторожно отправляли въ ротъ. Каково-же было ихъ удивленіе, когда дошла очередь до Мартына и тотъ, нисколько не стсняясь, схватилъ съ блюда прямо руками огромный кусокъ жирнаго пирога съ начинкой и тяжело плюхнулъ его себ на тарелку, потомъ снова запустилъ руку въ оставшійся на блюд пирогъ и стащилъ другой кусокъ на тарелку къ брату!

— Кушай, Ванюша! А то, пожалуй, отнимутъ! — произнесъ онъ, угощая самымъ радушнымъ образомъ своего брата, и тутъ-же сталъ поспшно уписывать за об щеки очевидно пришедшееся ему по вкусу кушанье.