Так задумано свыше

— Выходит, он толком не разглядел твою фигуру. Стало быть, сейчас ее надо подчеркнуть. Выбери что-нибудь экстравагантное и открытое, например платье с глубоким декольте. И к нему длинные перчатки такого же цвета, как платок на голове! — Окрыленная пришедшей в голову мыслью, она даже вскакивает с дивана и подпрыгивает. — Точно! Обязательно надень перчатки! Чтобы он даже руки твои не узнал.

Смотрю на свои пальцы, на белеющий у основания ладони шрамчик, и сердце сжимается от боли.

— Тогда… — с подъемом начинает Мэгги.

— Мэг! — вскрикиваю я.

Она от неожиданности на миг застывает.

— Что?

— Прекрати надо мной измываться! Я доверяю тебе, хотела, чтобы ты мне помогла, а ты… — К моим глазам вновь подступают слезы. Встаю с дивана и требую: — Дай мне его телефон! Слышишь?!

На лицо Мэгги ложится тень.

— Да я же из самых лучших побуждений, глупая! — говорит она, похлопывая себя по груди. — Неужели ты не понимаешь?

— Это называется «из лучших побуждений»? — разъяряюсь я. — Пообещать, что я привезу ему собачку, которой у меня нет и никогда не было, и упоенно представлять, как я напялю на себя очки, платок и перчатки?

— Тсс! — успокаивает меня Мэгги, вытягивая вперед руки. — Остынь и еще раз выслушай меня. — С собачкой мы что-нибудь придумаем.

Нервно смеюсь.

— Что мы можем придумать? Ты хоть понимаешь, что это просто нелепо?

— Что же здесь нелепого?! — повышая голос, спрашивает Мэгги. — Им ведь не крокодил нужен и не слон!

— Тебя не смутил бы и слон! Не тебе же с ним идти на съемки!

Мэгги крепко берет меня за руку и смотрит мне в глаза.

— Выслушай, не перебивая. О слоне речи не идет. Возьмешь собачку, предстанешь перед Эдвином женщиной-загадкой и хотя бы проверишь, до сих пор ли он тебе нравится. Может, тогда ты просто жаждала любви, вот и увлеклась первым попавшимся парнем, а потом его образ и воспоминания о нем всего лишь приукрасило твое отнюдь не бедное воображение.

Задумываюсь. Вообще-то она отчасти права.

— Заодно попытаешься выяснить, что он за человек, свободен ли, — видя, что я начинаю внимать ее словам, все более оживленно говорит Мэгги. — И прикинешь, стоит ли ради попытки построить счастье с ним отказываться от будущего с Дугласом.

Я долго не отвечаю. Безумный вечер. Так и кажется, что я с минуты на минуту открою глаза, увижу льющийся в комнату утренний свет и пойму, что просто-напросто смотрела сон.

— Да, конечно, — говорю я шепотом, хоть в доме никто не спит. Кроме нас с Мэгги, тут вообще больше никого нет. — Не слишком разумно без оглядки бросать все, что имеешь, и хвататься за то, что может обернуться ничем, но…… — Вскидываю руки и безвольно их опускаю. — Весь этот твой план, ты, конечно, извини, никуда не годится.

— Это еще почему? — Мэгги подбоченивается.

— Да потому что я никакая не дрессировщица, не женщина-загадка и не актриса! — чувствуя себя попавшей в тупик, восклицаю я.

Мэгги с уверенностью и желанием успокоить во взгляде берет меня за руки, и мы снова садимся на диван.

— Насчет загадки ты это напрасно. В тебе столько таинственного и необычного, что любая может позавидовать. Иначе Дуглас в жизни не бросил бы ради тебя свою распрекрасную Жюли.

Вздыхаю. До того как сойтись со мной, Дуглас встречался с француженкой, манекенщицей. Из-за меня ли они расстались или просто иссякла их любовь, я точно не знаю. Уверена в одном — я для этого не прилагала ни малейших усилий.

— А дрессировщицей тебя никто и не просит становиться! — с жаром говорит Мэгги. — Главное, найти уже обученную командам собачку, вот и все.

— Можно подумать, это так просто! — усмехаюсь я. — Декоративных собачек командам не обучают, их держат для души, для забавы, неужели ты не понимаешь?

Мэгги озадаченно нахмуривается.

— Гм… точно. Но, если поднапрячься, думаю, можно найти хоть черта.

— Поисками займешься ты, — заявляю я.

Мэгги на секунду-другую задумывается.

— Вообще-то у меня завтра нелегкий день…

— А у меня, по-твоему, каникулы? — с кривой улыбкой спрашиваю я. — Тебе освободиться легче — обзвони клиентов и перенеси примерки на другое время.

Она смотрит на меня осуждающе.

— Ты же сама заварила эту кашу, — напоминаю я.

— М-да… — Мэгги потирает затылок. — Ладно, что-нибудь придумаю. — Она снова погружается в раздумья. Я жду, что сейчас она откажется от своей затеи, будто все мои решения зависят только от нее, но Мэг и не помышляет идти на попятную. — Актрисой тебе тоже быть почти не придется, — медленно произносит она. — Только постарайся разговаривать немного иначе.

— Легко сказать!

— Я же не имею в виду — другим голосом, — с неколебимой уверенностью произносит Мэгги. — Всего лишь, скажем, помедленнее и поспокойнее. — Ее глаза вспыхивают, и я тотчас догадываюсь: ей на ум пришла еще какая-то мысль. — Да, и самое главное: в той записке он что-то упомянул про твою улыбку, правильно?

— Не в записке, а на словах, через курьера. Почему-то назвал мою улыбку детской, — напоминаю я.

Мэгги живо кивает.

— Да-да, детской. Она и правда такая. Так вот, постарайся вообще не улыбаться.

— Чего?

— Хоть это и будет нелегко, не улыбайся, — повторяет Мэгги. По улыбке он тут же тебя узнает.