Такая долгая полярная ночь.

Заканчивая свое повествование о трудном отрезке моей жизни, я не могу не возвратиться к размышлениям о том, как это было. И возникают ставшие стереотипными для русской интеллигенции вопросы: кто виноват, что делать? Кому это выгодно? И будет ли за все это возмездие? Должен заметить, что глубина размышлений, требовательность к себе и другим людям нередко приводит к разочарованиям. Анализируя пройденный мною жизненный путь, я могу сказать, что ясность видения и понимание действительности и, как следствие, неприятие лжи, отвращение к сталинизму пришли ко мне не тогда, когда я перестал сосать грудь матери или в школьные год. Именно так «фантазируют» сейчас некоторые «борцы» антисоветчики и антикоммунисты. По их сказочно-былинным «воспоминаниям» они еще в школьные годы на стенах школы расклеивали листовки против Сталина и советской власти. И как только они остались в живых и даже многие не сидели в тюрьмах и лагерях? Но сейчас они страдальцы, и им нужна гуманитарная помощь. Впрочем, об этом уже говорил в главе 65. Да, только после того, как я на себе испытал всю лживость, лицемерность, подлость и жестокость сталинского режима, после того, как я убедился, насколько массовы и жестоки репрессии, применяемые сталинскими опричниками к народу страны «социализма», только тогда я полностью прозрел. Но Михаил Алексеевич Куликов, но Соломон Абрамович Фих?Что заставило их своим лжесвидетельством отправить человека, не сделавшего им зла, на гибель? С Куликовым мне все ясно, я уже писал об этом неврастенике. Но Фих, мой однокашник? Я уже писал, что он был завистлив и тщеславен, а зависть — первоисточник злодеяний. Ведь и Сатана восстал против Бога из зависти. Конечно, завидовать мне, солдату Красной Армии, солдат Фих вряд ли должен был. Но в его гнусной душе все время жила неприязнь ко мне. Напрягаю память и стараюсь восстановить прошлое, студенческие годы свои и моего однокурсника Фиха Я уже писал, что он вел себя как студент-вольнослушатель, но стипендию получал аккуратно. Вел он себя, как я вспоминаю, очень самоуверенно, как бы зная, что у него есть покровитель. Мои однокурсницы Рая Гликман, очень умная и милая девушка и ее подруга Мальвина Белявская как-то шепнули мне, что бедный Буся (Соломон) Фих живет один в квартире, что его мать живет в Молотовской (Пермской) области на севере. И вот теперь, вспоминая и сопоставляя факты, я думаю, если мать Фиха была выслана на север как неблагонадежный в 30-е годы элемент, то мог ли сын сосланных родителей в ту сталинскую эпоху поступить в институт? А если все же Соломон Фих поступил, то какой ценой было заплачено за это поступление? Ценой отказа от матери? Ведь Сталин говорил: «Сын за отца не ответчик». И… по распоряжению Сталина, дети «врагов народа» водворялись в лагеря или расстреливались. А как же Фих? Думаю (это мое предположение, основанное на логике), что отказа от матери покровителям Фиха было мало, и он был завербован как осведомитель, секретный сотрудник, иначе информатор, а по-лагерному — стукач. Именно в то время стукачей внедряли в студенческую среду. Так «покровители» помогли сыну сосланной матери поступить в институт. Бывало Фих громко в аудитории в присутствии студентов приветствовать Льва Нелидова: «Здорово, жид»! На что Нелидов, у которого мать была еврейка, а отец русский, известный в городе врач, отвечал: «Заткнись, антисемит». Фих со смехом говорил: «А ты полусемит». Стоит ли говорить, что в те времена слова «жид», «хохол», «кацап» были запретными, их, во избежание неприятностей, нельзя было произносить. Но Фих бравировал, как бы вызывая кого-либо отреагировать. Итак, я убежден, что Соломон Абрамович Фих со студенческих лет был стукачом. Возможно, поэтому он не присутствовал на суде, когда меня судил военный трибунал, который, будто бы, ограничился его письменными показаниями. Когда я на Колыме, находясь на грани смерти, вспоминал, как со мной поступили, то давал себе клятву, если останусь жив, то отдам свой «долг». Порядочный человек должен всегда платить долги. А у меня «родился» афоризм: «Любая нация может иметь своего Иуду». Так что Куликов, Фих, а в историческом прошлом Майборода, Азеф, Дегаев и много еще мерзавцев не редкость в человеческой среде. Забегая вперед, скажу, что, вернувшись к своей матери с Чукотки, я уплатил Фиху долг.

Глава 69

«Важно не то, долго ли, а правильно ли ты прожил»

Сенека