Такая долгая полярная ночь.

«Иди в контору», — сказал Кнехт. Конторой он называл теплушку, где грелись и отсиживались эти подонки. Там конвоир, взяв со стола линейку, ее ребром несколько раз ударил меня по правой руке (по тыльной стороне кисти). Я с любопытством посмотрел на этого дегенерата в военной форме и сказал: «Вам, очевидно, доставляет удовольствие это делать». Тогда он прекратил бить мою руку линейкой. После работы меня вызвали к «куму», как в лагере заключенные звали оперработника. Функция этого чина НКВД заключалась в оформлении новых дел на провинившихся, по мнению администрации, заключенных, а также он занимался вербовкой «стукачей», т.е. лагерных осведомителей, доносчиков из числа заключенных. «Кум» задал мне вопрос, почему я отказался работать. Я понял, что в теплушке старичок в очках, по распоряжению Ганса Кнехта, состряпал на меня лживую бумагу. Я ответил «куму», что от работы не отказывался, но на наносимые побои ответил ударом на удар. Потом я выразил удивление, как получилось, что бригадиром назначен Иоган Кнехт. Кто его назначил? И это тогда, когда на нашу страну напала фашистская Германия. Как получилось, что эта свиная харя, этот упитанный немец в хорошем обмундировании командует ослабленными и больными людьми? «Кум» отпустил меня, не ответив на мои вопросы. А я был переведен в аналогичную бригаду вора Игнашкина. Видно, Кнехт решил избавиться от меня — уж слишком много ненависти прочел он на моем лице. Бригадиры Кнехт и Игнашкин, вероятно, договорились о моей дальнейшей судьбе. Игнашкин поставил меня направлять лопатой на склоне сопки куски породы в желоб, который был коротким. Я должен был стоять выше желоба и лопатой направлять мчащиеся сверху куски и глыбы породы, а может, руды Значительно выше меня на площадку перед входом в шахту выкатывалась вагонетка, опрокидывалась и куски породы, скорее всего — руды, большие и малые летели вниз, скакали и проносились по воздуху. Попадание одного такого даже некрупного куска в голову означало смерть. К счастью, посреди сопки был вкопан довольно толстый столб высокой метра в два. Я спасал свою голову и по возможности тело от бешено летящих кусков. Я понял, что меня умышленно обрекли эти два негодяя — немец Ганс Кнехт и вор Игнашкин — на смерть. А когда это произойдет, то легко объяснить несчастным случаем на производстве. Одним «контриком» будем меньше. В бригаде Игнашкина был один парень, тоже вор который «косил», т.е. притворялся немым. Он внизу открывал люк бункера, когда приходила автомашина. Так этот «немой», увидя, куда меня на явную смерть поставил бригадир, разразился отборной руганью в адрес бригадира, обвиняя всю эту гнусную компанию в стремлении убить меня. Меня тут же убрали с этого опасного места. Я не знал этого «немого», не помню его имени и прозвища. Единственное, что я мог сделать, — это сказать ему: «Спасибо, друг».