Такая долгая полярная ночь.

Наконец наше плавание по Колыме закончилось. Мы прибыли в Зырянку. Это район Верхнеколымска на правом берегу Колымы. Сфера Колымского речного управления Дальстроя МВД (КРУДС). Центральный лагерь в Зырянке, там же и все управление лагерей по реке Колыме, все начальство во главе с начальником КРУДС Ткаченко. Начальником Управления лагерями был Никаноров. После основательной санобработки мы вошли на территорию лагеря. Меня поразила чистота лагеря и порядок в бараках. Еще больше я был удивлен питанием заключенных. Нас сразу зачислили на получение питания по «горной категории». Это 900 г. хлеба в день и трехкратное питание. Хлеб выдавался по 300 г. в каждый прием пищи. Умный, очень толковый и достаточно гуманный (по тем обстоятельствам) начальник лагеря Чудинов прекрасно понимал, что привезли заключенных на Север для того, чтобы они работали, так как уничтожить их можно было на месте, не затрачиваясь на перевозку. А раз привезли так далеко, то надо, чтобы люди работали. А чтобы работали, их надо кормить для поддержания их сил. Так, надо думать, рассуждал Чудинов. Дополнительно к лагерному «наркомовскому» пайку Чудинов организовал доставку на лагерную кухню колымских налимов. Это рыба 1,5-2 м длиной, и она шла на питание заключенных в качестве добавки. «Боже, — думал я, — если бы так питались мои близкие там в Горьком (Нижнем Новгороде) ». Поварами работали не блатные, не урки, а бывшие командиры Красной Армии Стрелков и Заборонок, вероятно, посаженные по делам, когда уничтожали весь генералитет нашей армии во главе с Тухачевским. В лагере я увидел и воровского «пахана» Сашку Питерского, он же Александр Лаптухин. Того самого, который во время ночных обысков курил трубку, невозмутимо поглядывая на охранников, а около него «шестерки» берегли две матрацные наволочки, до верху набитые вещами. Это было в Находке, но похоже, что и здесь, в Зырянском лагере, он чувствовал себя неплохо. Вор в законе, авторитет, который если будет работать, то не прикладая рук, а процент ему запишут хороший. Охрана, правда, не нянчилась уголовниками. Сажали в изолятор, строптивых били, часто совершали налеты в бараки с обысков. Хорошо была поставлена осведомительная службе, т.е. достаточно было стукачей, тех, кто в «оркестре» состоял, где дуют и стучат. Стучат «куму», т.е. оперативному работнику, оперу.

Глава 35

«Переноси с достоинством то, что изменить не можешь.»

Сенека

Я, учитывая опыт тех, кто пострадал от «патриотов»-информаторов, замкнулся в себе и стал более молчалив, чем словоохотлив. За время отбывания срока в Зырянском лагере мне пришлось работать на разных работах. Работал в бригаде, готовившей посадочную площадку для военных и транспортных самолетов, перегонявшихся из Америки к нам, на Запад в районы боевых действий. Наверное, все эти поставки, как военные, так и продовольственные, были по так называемому Ленд-лизу. Но нам в то время заключенным, лишенным какой-либо информации, это не было известно.

Работал я и в порту Зырянки грузчиком или, как принято говорить, докером. Мне постепенно стал ясен сталинский метод уничтожения людей, попавших в мясорубку советской законности. В лагере вроде бы и не было доходяг, каких было много в лагерях рудников им. Чапаева и им. Лазо. Но были истощенные и больные пеллагрой и алиментарной дистрофией. Это были из контингента тех этапов, что шли в Зырянку с приисков и рудников. Естественно, что тех, кто все же мог хоть как-то работать, использовали на подсобных работах.

Я довольно быстро физически «пришел в себя». И это для меня было загадкой. Возможно, способность организма моего к относительному восстановлению объясняется тем, что я никогда не отравлял себя алкоголем и никотином. Да и питание в Зырянке намного отличалось от того, какое было в шахтерских лагерях, где администрация не следила за расходом продуктов, где все было поставлено на произвол блатных. Где процветали такие, как Кнехт, Игнашкин, разное ворье. Обыкновенным работягам от отпущенных для питания продуктов доставались крохи, а на разводе — приклад винтовки в спину или дубинка обслуги (из воров) по спине, конечно, доходягам. Здесь же, в Зырянском лагере, если ты держал себя спокойно, уверенно, не нарушал лагерного порядка, не дерзил охранникам, то шансов получить на разводе пинок или укус овчарки было меньше.