Такая долгая жизнь

«Мерседес» быстро мчал Еву по заснеженной дороге в «горную хижину». Каждая поездка сюда вызывала у нее особое волнение. Все здесь было необычным. К «дому фюрера» вела извилистая горная дорога. Три года трудились здесь сотни рабочих, чтобы прорубить ее в скалах. Дорога вползала в тоннель, который упирался в тяжелую бронированную дверь. За ней молчаливые вышколенные охранники провожали посетителя до лифта, стены которого изнутри были покрыты латунью. Лифт поднимался на вершину, где стояло низкое массивное здание, украшенное римскими колоннами. С площадки перед домом открывался захватывающий вид на седой от снега пик Вацман. Сам дом будто висел в воздухе, и это впечатление усиливалось, если смотреть изнутри: через огромные, сделанные из особо прозрачного стекла окна открывалась величественная горная панорама. В ясную погоду отсюда был хорошо виден Зальцбург с тысячелетним замком. И эта панорама, и Зальцбург вдали, и близкие облака создавали впечатление, что вы летите на каком-то фантастическом воздушном корабле. Именно в этом месте, на «крыше мира», и должен был жить великий фюрер немецкого народа.

* * *

Профессор Иоахим Хавель, получив срочный приказ 24 декабря вылететь в Бертесгаден, поначалу немало перетрусил. До сих пор ему приходилось встречаться с фюрером только в официальной обстановке — на совещаниях и на приемах, которые время от времени устраивал Гитлер.

Теперь же ему предстояло встретиться с фюрером наедине, в Бергхофе. Что означал для него этот вызов? Неделю назад на имя фюрера он подал обширную докладную записку, которая имела длинное, но довольно определенное название: «Антропологические исследования признаков нордической расы среди западных и восточных славян, а также народов Прибалтики». Он делал эту работу по указанию самого фюрера. Работа была компилятивной. Он использовал в основном уже существующие труды профессоров Фишера и Хосбаха. Нельзя было в столь короткий срок, который был ему отпущен (три месяца), провести подробные самостоятельные изыскания. К счастью, он располагал и некоторыми своими данными. Еще работая ассистентом у профессора Фишера, он часть материалов, возвращаясь из командировок, не передавал шефу, а оставлял у себя.

Антропологией Хавель занимался сравнительно недавно, с 1939 года. Обратиться к этой науке его заставила памятная для него речь Гитлера, которую он произнес перед учеными и деятелями культуры сразу же после решения вопроса о судетских немцах. Гитлер тогда сказал:

«Несмотря на все попытки запретить войну, она продолжает оставаться законом природы. Так же как и в животном и растительном мире, борьба в человеческом обществе является основой для здорового существования.

Наше географическое положение — в центре Европы — ставит нас в крайне невыгодное положение. Путь к колониям нам преграждает Англия. На западе с нами граничат государства густонаселенные. Часть этих народов близка нам по расовым признакам. Другое дело восток! Земли, которые простираются по восточную границу нашего государства, — беспредельны. Народы, населяющие эти земли, ни в какое сравнение не идут с немецким народом в расовом отношении. Возможно, какая-то часть этих народов может быть онемечена. Какая? Это должны определить антропологи. В связи с этим антропология в настоящий момент приобретает особое значение. Антропология является важным элементом политики. Мне не нужны ученые, которые занимаются чистой наукой. Мне не нужны деятели культуры, которые служат «чистому искусству». Все виды человеческой деятельности должны быть подчинены одному — победе!»