Такая долгая жизнь

Она хотела попасть на прием к Ананьину. Он ее не принял. У серого трехэтажного здания на Ленинской подкарауливала она его трое суток. Один раз только видела мельком: вышел из машины и быстрым шагом направился к массивной двери — будто гнались за ним.

«Что делать? Идти к Ларисе, ее попросить? Есть же у нее все-таки сердце? Не за себя ведь прошу. Не за себя!..»

В субботу Ксеня собралась и пошла к Ларисе. Постучала в парадное. Никто не отозвался. Дверь оказалась незапертой. «И жуликов не боятся», — подумала Ксеня.

В первой комнате тоже никого не было. Может, никого нет дома? Но тут Ксеня увидела Ларису. Она лежала на диване в кабинете. Бордовый дорогой халат сбился выше колен, обнажив нежно-белую полоску кожи между темным чулком и халатом. На стуле рядом с диваном — коробка с шоколадными конфетами и ваза с мандаринами. В одной руке Лариса держала потрепанный роман, в другой — дольку мандарина. «Бесстыжая! Разве поймет она меня, мою беду?»

Ксеня хотела было уже повернуться и уйти, но тут Лариса заметила ее, села и одернула подол.

— Ты?

Ксеня опустилась на стул. Губы у нее дрогнули.

— Михаила арестовали! — закрыла лицо руками, стараясь скрыть слезы, но они потекли сквозь пальцы.

— Михаила? За что?

— А ты будто не знаешь?

— Чего реветь-то, говори толком! — Скажи ей Лариса что-нибудь другое, не так грубо, Ксеня, наверное, не поверила бы, что Лариса ничего не знает.

Ксеня вытерла мокрые щеки ладошкой и стала рассказывать.

Лицо Ларисы побледнело, глаза потемнели:

— Как он мог!

Своим женским чутьем Ксеня поняла, что Лариса до сих пор любит Михаила. Взгляд ее снова стал холодным. Эту перемену Лариса восприняла по-своему: не доверяет ей Ксеня. «В конце концов наплевать мне, доверяет она мне или нет. Я должна помочь Михаилу», — решила Лариса.

— Я поговорю с Ананьиным, — пообещала она Ксене.

Заранее знала — пустое это. Не уступит он ей. В чем другом, может, и уступил бы, а здесь не уступит. Ненавидит он Михаила. Не только из ревности. У них еще свои счеты. А если все-таки попросить Ананьина, стать на колени?.. Нет, не упросить ей его. Разве притвориться? Взять лаской?

Но Ананьин притворство сразу разгадал, как только услышал о Михаиле.

— Не забыла старое? — как можно равнодушнее спросил он.

«Скажу правду», — решила Лариса.

— Не забыла…

Не такой ответ хотел услышать Ананьин.

— И чем же он тебе так люб? — Мелкая красная сыпь обозначилась на его впалых щеках.

— Ты же знаешь, что Михаил ни в чем не виноват. Не можешь этого не знать. Я прошу тебя… — сказала Лариса.

Никогда она у него ничего не просила. Вот и он дождался своего часа…

— Может, ты мстишь ему? — Зеленые глаза Ларисы стали злыми.

Именно такими они нравились ему больше всего. «Болото! Болото! Трясина…»

— Не много ли ты на себя берешь? — И встретился с презрительным взглядом Ларисы. «Бросить ее к чертовой матери!..»

Лариса резко повернулась, вышла в другую комнату. Загремела чемоданом.

— Не делай глупостей! — Ананьин с силой закрыл крышку чемодана. — Что ты хочешь от меня? — спросил он как можно спокойнее.

— Спаси его! — Лариса с надеждой подняла глаза.

— Это не в моих силах.

— Неправда.

Ананьин только пожал плечами:

— Дело его взяло областное управление. Я ничего не могу.

— Я поеду в Ростов, — заявила Лариса.

— Ты с ума сошла!.. Что ты там скажешь?

— Найду — что…

— Я запрещаю тебе это! Слышишь?!

— Плевать я хотела на твои запреты. Если ты не хочешь мне помочь. Я все сделаю сама.

— Что ты можешь сделать? Дура! — не выдержал Ананьин.

— Пусть я дура, но я сделаю то, что считаю необходимым.

Спокойствие Ларисы просто бесило Ананьина.

— Что ты можешь сделать? Разве что лечь с кем-нибудь в постель?! — Он искал теперь самые оскорбительные выражения.

— Если надо — лягу…

— Сука!

— От кобеля слышу…

— Я посажу тебя… — Красные пятна покрыли щеки Ананьина.

Таким еще Лариса никогда не видела Ананьина.

«Посадит… Посадил же Михаила. Михаил-то кто был? А я кто?»

И ей вдруг стало страшно. И все-таки, преодолевая страх, Лариса сказала мужу:

— Сажай! Но и я кое-что расскажу про тебя…

— Что же ты расскажешь, интересно?

— Знаю — что!

— Зачем ты меня мучаешь, Лариса? — неожиданно сменил тон Ананьин.

— Не подходи ко мне! Я тебя ненавижу!

Ничего не смогла сделать Лариса для Михаила. Сообщила только Ксене, что Михаила перевезли в Ростов и «дело» его там.

В Ростов с ней ездили попеременно то сестры — Нюра, Марфа, Катя, то племянницы. Но в августе Катерина уехала из Таганрога. Катин сын, Володя, окончил в Ленинграде институт, получил назначение в Днепропетровск и забрал туда мать, отца и сестру. Племянницы с осени в школу пошли. Ксеня осенью на работу устроилась на металлургический завод и ездила теперь в Ростов только по выходным дням.

Однажды на улице Энгельса она встретила Соню Апфельбаум — знакомую по Владикавказу. Соня была в дорогом манто, в модной шляпе.

— Соня!

— Ксеня! Вот так встреча!..

Соня, оказывается, вышла замуж за Сергея Тарасова, и теперь она Тарасова. Сергей работал «по коммерческой части», как сказала Соня.

— Живем хорошо.

— Да я вижу…

— Ну, а вы как с Михаилом?

И тут Ксеня рассказала.

— Может, Сергей поможет.