Такая долгая жизнь

Спустя какое-то время, видно, получив сведения о неожиданно ожившем недостроенном доте, по левому берегу стала бить немецкая артиллерия. Черные фонтаны взрывов выросли перед амбразурами дота. Митька и Степан втащили пулемет внутрь, а сами легли на пол. Он содрогался. Дот наполнился едкой гарью. Обстрел продолжался минут тридцать. Потом гитлеровцы перенесли огонь на левый фланг. Из артиллерии по мосту они бить не стали, надеясь сохранить его для себя.

— Смотрите, смотрите! — крикнул кто-то.

На противоположном берегу гитлеровцы группами по двадцать — тридцать человек с надувными лодками выскакивали из укрытий, из-за домов и бежали по набережной к Сану. Группа человек в сто с автоматами и ручными пулеметами устремилась к мосту. Снова ударила вражеская артиллерия, захлебываясь, застрочили с обеих сторон пулеметы.

— Бей по той группе, что бежит к мосту, — приказал лейтенант, и Степан, развернув пулемет, застрочил по бегущим к мосту.

Фланкирующий огонь был смертоносным, и немцы залегли. Тогда Степан перенес огонь на гитлеровцев с надувными лодками. Одна лодка почти уже достигла середины реки. Чибисов и лейтенант из автомата тоже стали бить по ней.

Из пробитой лодки стал выходить воздух, лодка на глазах обмякла, теряла форму, из нее в воду посыпались солдаты в зеленых мундирах. В это время артиллерийский залп почти накрыл дот. Степан вскрикнул от боли. Отшатнулся. Из рассеченной щеки лилась кровь.

— Елки, задело, кажется, — с трудом выговорил он, сплевывая красную жижу и выбитые зубы.

— Новиченко, перевяжите! — крикнул лейтенант другому пограничнику. — А ты, сержант, становись за пулемет, — приказал он Дмитрию.

Воспользовавшись передышкой, группа гитлеровцев снова бросилась в атаку на мост, передние уже достигли его. Мост имел арку, и ее железные переплетения теперь защищали немцев от обстрела с флангов.

Пограничники, залегшие на мосту, не смогли огнем ручного пулемета удержать наступавших немцев — началась рукопашная схватка. Пограничников было раза в три меньше, чем гитлеровцев, и исход боя нетрудно было предугадать.

— Ты остаешься у пулемета, — приказал лейтенант Дудке. — Остальные — за мной!

Лейтенант выскочил из дота первым. И, не сгибаясь, во весь рост, стреляя на ходу из автомата, побежал к мосту. За ним бежали Чибисов и Новиченко. У самого моста Новиченко, как бы споткнувшись, упал, а лейтенант и Чибисов кинулись в гущу схватки. Выстрелы, крики — все смешалось там. Невелика, казалось бы, поддержка — всего два человека, а немцы дрогнули, уцелевшие побежали по мосту обратно.

— Бегут! Бегут! — крикнул Митька радостно.

— Кто? — Степан сидел на полу, обхватив голову руками. Теперь у него болела не только щека — голова раскалывалась.

— Немцы бегут!..

Когда гитлеровцы достигли другого берега и оказались снова на открытом месте, Митька вдогонку пустил им длинную очередь, свалив некоторых. Остальные залегли.

В это время в блиндаж ввалился лейтенант. Гимнастерка у него была разорвана, а на плече — ножевая рана. За ним — Чибисов. Штык его трехлинейки был красным от загустевшей крови.

— Сейчас я перевяжу вас, товарищ лейтенант… — Митька мигом скинул гимнастерку, оторвал от нижней рубахи большой кусок белой материи и перевязал плечо лейтенанту. — Ничего?

— Сойдет…

— Что же это, товарищ лейтенант, война?..

— Дай срок, узнаем… Но по всему видать, каша заварилась густая.

— Недолго мы так повоюем: Новиченко убит, Степан ранен, патронов негусто. Подкрепления-то скоро подойдут, лейтенант? — спросил Чибисов, немного оправившись.

— Я сам об этом думаю, — сказал лейтенант. — Наш майор приказал: возьми бойцов, пулемет, займи дот у реки, и чтоб ни одна немецкая сволочь по мосту не прошла. Подкрепления, обещал, будут…

— Когда же они будут?

— А я, сержант, тебя сразу узнал. — Лейтенант повернулся к Митьке: — Ты четвертым номером за Львов играл? У тебя особенно здорово получается, когда ты со столба бьешь, или по линии, или в дальний угол…

— А вы, товарищ лейтенант, разбираетесь, — уважительно заметил Митька.

— А как же… Ведь сегодня вы должны были с нами играть. Я, правда, не в основном составе, в запасе, — признался лейтенант.

— Вон какая игра получилась, — печально проговорил Чибисов.

— Оставь плаксивый тон, старшина, — сказал лейтенант. — Держи хвост морковкой.

В воздухе послышался гул авиационных моторов. С немецкой стороны девятками шли бомбардировщики. Шли они довольно низко, и спертый в доте воздух звенел в ушах. Когда самолеты пролетели и стало тише, Чибисов заворчал:

— Где же наша авиация, спят они, что ли?..

Шум боя теперь явно слышался в городе, справа и слева.

— Обходят они нас, лейтенант, — сказал Митька.

— Слышу… Ты как, Степан? — Лейтенант наклонился над раненым.

Тот молчал. В горячке после ранения еще мог разговаривать, а теперь боль была нестерпимой.

— В госпиталь бы Степана, — сказал лейтенант.

Но никто ему не ответил. Какой госпиталь, если в городе, похоже, немцы.

— Новиченко жаль. По третьему году парень служил, осенью должен был демобилизоваться, домой собирался…