Такая глупая любовь

Маша покорно продиктовала ему адрес, включая и номер квартиры, заставив Гончарова снова рассмеяться. Степа позвонил ей как раз тогда, когда Гончаров вбивал данные ее дома в навигатор. Маша ужасно обрадовалась его звонку. Это было как напоминание о том, кто ты и что ты, к какому миру принадлежишь. А к какому – нет. Все, что связано с Николаем Гончаровым, было и опасным, и чужим. Не стоило забывать об этом, глядя на его открытую заразительную улыбку.

И о Роберте тоже забывать нельзя.

– Машка, тебя где носит? Я тебя ждал весь день, а тебя так и нет. Тебя что, уволили? – спросил он возмущенно. – Могла бы вообще-то и мне сообщить.

– Зачем? – усмехнулась Маша. – Чтобы ты мог меня оплакать?

– Хотя бы! – бросил Степа. – Ну и куда ты подевалась?

– Работала почтальоном, – отрезала Маша, косясь на Гончарова. Он казался полностью погруженным в свои мысли, сосредоточенным на дороге. У него был интересный профиль и большие, чуть оттопыренные снизу уши. Маша улыбнулась, подумав о том, что в детстве его, должно быть, дразнили лопоухим. Сейчас-то этот маленький дефект был практически незаметен за общим образом взрослого, уверенного в себе мужчины.

– Печкиным? – Голос Степы вернул Машу на землю или, вернее, в салон автомобиля.

– Ну чего ты так, – вздохнула она.

– А того, что я знаю, кто твои файлы стер! – заявил Степа, и Маша аж выпрямилась и подалась вперед, так на нее подействовало его заявление.

– Кто?

– Дед Пихто! Я, конечно, не уверен, но!.. В тот день был еще один человек, который оставался в офисе допоздна. Это, конечно, ни о чем не говорит и ничего не доказывает, но, как говорится в романах старушки Агаты, нет дыма без огня в камине. Она была там аж до десяти часов. Зачем, казалось бы?

– У старушки Агаты ни о чем таком нет ни слова, – возмутилась Маша. – Значит, это была она?

– Ну, как бэ…

– Ты скажешь или мне трубку повесить?

– Не повесишь, я же столько работы проделал. В реестрах копался, восстанавливал буквально по битикам.

– Я тебя самого на биты разложу, – пригрозила Маша.

– Юля! – торжественно сказал Степа, прервав Машины угрозы.

– Кто? – переспросила Маша, потому что действительно Юля в их команде была человеком, о котором вот так сразу и не вспомнишь.

Контора, откуда сейчас Маша так боялась вылететь, держалась на крепкой команде архитекторов, художников, менеджеров и дизайнеров. Они были, так сказать, ее капиталом, ее акциями. И, как любые акции на бирже, все они тянули на разные биржевые курсы. Роберт, к примеру, был их акцией премиум-класса. Секретарь/маркетолог/украшение офиса/Жанна – основной пакет. Людмила Михайловна, глаза и уши офиса, а также и русская матушка-печь, тоже ценилась высоко. Маша – темная лошадка, стоимость ее была определена на глазок, с заделом на будущий рост, но вырастет она во что-то интересное или нет, пока было неясно.

Юля тоже была дизайнером, причем работала она в конторе уже чуть ли не десять лет, и за все это время она не продвинулась никуда дальше обычных планировок стандартных городских квартир, чертежей «для других», мелких поручений, переговоров с не слишком интересными клиентами и рядовых «автокадных» расстановок мебели. Работа эта рутинная, закрывающая солнце, и выбраться из-под этой туманности на свет интересных проектов и карьерного роста уже практически невозможно.

Таких, как Юля, дизайнеров в конторе было несколько. Обычные дипломы, обычные достижения, обычные ожидания. Каждый из них надеялся преодолеть узел заурядности, но Юле Тихоновой эта перспектива не светила.

– С чего ты взял, что это она?

– Я уверен, что она хотела получить «Раздолье» в разработку, – прошептал в трубку Степа. – Подожди, мне кажется, меня подслушивают.

– Кому ты нужен, чтобы тебя подслушивать? – фыркнула Маша и осторожно посмотрела на Гончарова. Он по-прежнему смотрел на дорогу, но она знала, что он все слышит. Он всегда и все слышит, и с ним надо быть как можно осторожнее.

– Она оставалась в офисе в тот день.

– Но у нее не было моего пароля. Как бы она…

– Она могла завладеть твоим паролем, – заявил Степа серьезным тоном. – У нее были такие возможности.

– Но как? Я не понимаю! Я никогда при ней его не вводила, – уверенно бросила Маша, хотя про себя немного задергалась. Черт его знает, вводила или нет, когда была рядом Юля.

– Я не об этом, – с досадой бросил Степа.

– И не говорила ей. Я вообще с ней почти не общаюсь, у нас разные… м-м-м… области работы. Визуализация на ее проектах не нужна, только на таких масштабах, как у Роберта с многоквар… – Маша снова дернулась, посмотрела на Гончарова, непроницаемое лицо которого она все пыталась прочитать. Отчего он так не любит Роберта? Но нет, сейчас его выражение даже не изменилось при упоминании архитектора. И вообще, какое Маше до этого дело?

– Ты можешь перестать говорить? Тебя не переболтаешь! – гаркнул Степа, чем сильно удивил Машу. Обычно он был мирным.

– Ну? – сказала она обиженно. – Говори.

– Ну… дело в том… как бы это выразиться поточнее… в общем, такое дело…

– Теперь ты мямлишь!