Такая глупая любовь

Эти слова, такие невинные сами по себе, содержали намек на совершенно определенное белое платье, и это так сильно потрясло Машу, что она покраснела и заволновалась, задергалась и принялась оглядываться в поисках выхода.

Он помнит о ее платье? Он не хочет, чтобы на нее давили? Почему?

– Что не так? – нахмурился Гончаров. Маша внимательно посмотрела на дорогу, прикинула кое-что. Она была не так уж далеко от дома. Если через парк…

– Знаете что, я отсюда уже могу пешком добраться. А вы свернете и попадете на Третье транспортное кольцо.

Маша поклясться могла, что Гончаров разозлился. Он сощурился и несколько секунд сверлил ее тяжелым взглядом. Затем он коротко и просто сказал:

– Нет.

Маша даже опешила от такой категоричности.

– Почему нет?

– Какая муха вас укусила? Я сказал, что довезу вас, значит, довезу. Вы что, собираетесь идти одна через темный парк?

– Я тут постоянно хожу, – пожала плечами она. – Вы меня недооцениваете.

– Это вы себя постоянно переоцениваете. Этот парк – просто клад для насильников, грабителей и убийц. Если вы постоянно тут ходите в одиночестве, то это обязательно кончится плохо.

– Сейчас вы говорите как мой папа, – раздраженно бросила Маша. – Не хотите – не надо. Я не против постоять в пробке.

– Да? Вот и хорошо, – так же раздраженно ответил Николай. – Я довезу вас до подъезда, а потом вы позвоните мне и подтвердите, что вы вошли в квартиру.

– Вот еще!

– Или мне придется подниматься вместе с вами, Маша. – Он сделал акцент на ее имени. – Понимаете? Я не могу иначе. Я должен быть уверен, что с вами все в порядке.

– Со мной все будет в порядке. Я позвоню вам, если вам это так уж важно.

– Представьте себе, важно, – пробормотал он сквозь зубы. – И поверьте мне, Маша, я вовсе вам не папа.

– Да что вы говорите! – усмехнулась она, но Гончаров посмотрел на нее так зло, что Маша сочла за лучшее замолчать. Целее будет. Напряженный, задумчивый, с какой-то нехорошей улыбкой, Гончаров подвез ее к подъезду и остановил машину. Затем вышел, обошел машину, открыл перед Машей дверь и подал ей руку.

– Вы уверены, что не хотите, чтобы я проводил вас до квартиры? – спросил он, и прозвучало это двусмысленно. – Из соображений безопасности.

– Из соображений безопасности я лучше расстанусь с вами тут, – ответила Маша, ответив ему не менее вызывающей холодной улыбкой.

– Как прикажете, – кивнул Гончаров, а затем развернулся и вернулся в машину. Маша зашла в подъезд и только там почувствовала, как дрожат у нее колени. Невыносимое напряжение – находиться рядом с этим человеком. Что-то в нем есть такое, отчего кровь играет и ноги не слушаются. И хочется на него кричать и кидаться в него тарелками. Самоуверенный нахал. На что он намекал?

Что Маша ему понравилась? От этой мысли девушка вздрогнула, и жара сгустилась, охватила ее, как языки пламени – Снегурочку. Это просто возмутительно! И вообще, она любит Роберта. Ее не должны интересовать другие. Но… Гончаров волновал ее. Все это будоражило нервы так, что Маша даже не сразу услышала, что в кармане звонит телефон.

– Алло! – прошептала Маша, не глядя на номер звонящего.

– Вы не позвонили! – Четкий поставленный голос Гончарова стал для Маши такой неожиданностью, что она подпрыгнула в лифте.

– Но я еще и не в квартире! – возмутилась она.

– Почему?

– Я… я открывала почту. Я не понимаю, почему я должна вам это говорить.

– Не кладите трубку, пока не окажетесь в квартире.

– А завтра? Как же я завтра буду выходить из дома? – полюбопытствовала она, открывая дверь пустой квартиры звенящей связкой ключей.

– Завтра будет новый день, – пробормотал он и отключился после очевидного и прекрасно слышного в телефонной трубке хлопанья входной двери. Маша была дома.

Глава девятая Неприличное предложение

Ночь не принесла покоя. Августовские ночи в Москве были жарче, чем в Карловых Варах. Гроза прошла, подмочив Машину репутацию, но не оставив после себя прохлады. Маша стояла одна посреди темной пустой квартиры и вслушивалась в звуки улиц. Она ужасно устала, буквально валилась с ног, даже дойти до душа казалось почти подвигом. Есть тоже хотелось, но мысль о том, чтобы что-то приготовить, буквально убивала.

«Худее буду».

Маша включила воду в душе и несколько минут сидела на бортике чугунной ванны, держа ладони под струями воды. Это было приятно, почти медитация.

«Вы позвоните мне, или мне придется подняться в квартиру вместе с вами…»

У Гончарова был низкий голос и такой глубокий тембр, что, когда он говорил с напускной суровостью, по всему телу пробегали мурашки. Властный мужчина. Даже сейчас, одна в своей квартире, Маша никак не могла сбросить этого волнения. Прохладные струи приятно холодили руки, и Маша наконец нашла в себе силы стянуть грязную одежду. Голова гудела так, словно Маша не спала целую неделю, что, собственно, было не так уж и далеко от истины.