Такая глупая любовь

– Ну, сама виновата, – пробормотал он, вонзаясь в нее на полную глубину. Маша закричала, но тут же ответила ему встречным движением. Это была странная и опасная смесь боли и наслаждения, и с каждым ударом наслаждения становилось больше, а боль отступала на второй план. Николай опустился на нее всем телом, обнял ее и прижал к себе. Ноги опустились ниже, и стало тяжело и душно, не пошевелиться, но это чувство – эта восхитительная тяжесть, принадлежность большому, сильному мужчине, – оно наполняло Машу восторгом.

– Да, о, да, – шептала она, отдавая свои губы ему на растерзание. Он прижимал ее к себе, ускоряя и ускоряя темп, увеличивая напор.

– Девочка моя, девочка, – прошептал он, нанеся несколько по-настоящему сильных, вышедших из-под контроля ударов. Затем он остановился, тяжело дыша, и упал на нее, положив ладонь на ее обнаженную грудь.

Несколько мгновений он лежал, закрыв глаза, и его изменившееся лицо было так далеко, словно сознание покинуло его ненадолго. Затем он открыл глаза и посмотрел на Машу. Его глаза сияли и светились победным блеском.

– Привет! – прошептала Маша, стараясь сдержать легкую дрожь. – Тебе хорошо?

– Мне? Восхитительно, – прошептал он. – А ты как, держишься?

– Ага, – кивнула она.

– Ты молодец, – сказал Николай, приподнимаясь на одном локте. – Но мы с тобой еще не закончили.

– Нет? – заволновалась Маша.

– Ни за что на свете, – покачал головой он. И вдруг Маша почувствовала его руку между своих ножек. Она изумленно посмотрела на него, но он только покачал головой. – Ложись, девочка, откинься назад.

Она исполнила его просьбу, она закрыла глаза, как вдруг почувствовала нечто совершенно неожиданное и невозможное. Николай опустился ниже и прикоснулся губами к ее нежнейшей частичке. Маша ахнула, но Николай не дал ей подняться или вырваться, он удержал ее на месте, продолжая играть языком. И через несколько мгновений Маша вдруг почувствовала, как мощная и не знающая преград волна наслаждения зародилась внутри ее, и все остальное отступило на второй план, кроме этого желания, этой жесткой необходимости пройти весь путь до конца, до завершения, до финала.

Она закричала. Сдерживаться было невозможно. Вместе с криком она вдруг почувствовала, как он проникает в самый центр сотрясающих ее волн, наполняет ее, растягивает, овладевает ею. Николай брал ее нежно, осторожно, позволяя ей насладиться каждым мгновением их любви.

– Вот так это должно быть, – пробормотал он, наслаждаясь несвязным бормотанием, Машиным смехом, ее улыбкой. Он поцеловал ее в губы, а сам лег рядом с ней, оставаясь внутри. Кровать была невыносимо узкой, но в этот конкретный момент времени это не имело никакого значения. Они улыбались – оба, не сговариваясь. Их улыбки были одинаковы глупыми и счастливыми.

– Тебе понравилось? – спросил он тихо.

– Очень, – кивнула она.

– Имей в виду, я захочу еще.

– Не могу дождаться, – тихонько рассмеялась Маша и потерлась носом о его нос.

– Будешь себя плохо вести, и это случится прямо сейчас, – пригрозил Николай. – Лучше давай немного отдохнем. Завтрашний рабочий день никто не отменял.

– Разве ты не можешь его отменить? – надула губки Маша.

– А это идея, – улыбнулся Гончаров. – Поработать… над тобой. Только, боюсь, этого тебе не выдержать. Не стоит нам вот так – все и сразу. Мы должны тебя немного поберечь. Все-таки ты… – И он смущенно замолчал.

– Девственница? – договорила за него Маша. Он повернулся к ней и погладил ее по плечу.

– Определенно уже нет.

– Можно спросить? – решилась вдруг Маша.

– Конечно! Только не говори, что ты не знаешь, откуда берутся дети!

– Дурак! – фыркнула Маша.

– Ну прости. Что ты хочешь знать?

– Почему ты хромаешь? Что случилось? Я видела, у тебя на ноге шрам.

– А, это! – пожал плечами Николай. – А зачем тебе это, интересно, понадобилось?

– Ну… в офисе рассказывали, что тебе прострелили ногу.

– Прострелили? – нахмурился Николай. – И что?

– Ну, что это как-то связано с… – Маша замолчала, жалея, что затеяла этот разговор.

– С чем? – заинтересовался он. – С мафией? С бандитами? Так?

– Ну да, так, – кивнула Маша.

– Знаешь, девочка моя дорогая, я бы предпочел, чтобы ты и дальше так думала.

– Предпочел? Я не понимаю. Почему? – От любопытства Маша приподнялась на локте. Николай задумчиво смотрел на нее, а затем потянулся вперед и поцеловал ее сосок.

– Потому что это мой самый большой в жизни позор, – прошептал он, обращаясь как бы не к Маше, а к ее груди.

– Позор? – опешила Маша, не препятствуя сладкой пытке.

– Конечно, позор. Лучше считай, что я страшный мафиози. Но дело в том, что мы… Это случилось лет пятнадцать назад. Нас с отцом пригласили на охоту. На кабана.

– На кабана, – повторила Маша растерянно.

– Да, это такая дикая свинья. Я, честно сказать, не самый большой поклонник охоты. Но отец сказал – я поехал. Чтобы не тянуть время, скажу просто. Мы были на охоте, я неправильно повесил свое ружье, оно выстрелило, и я раздробил себе пятку.

– Какой кошмар! – Маша закрыла рот рукой. – Больно было?