Такая любовь

Стибор. Хорошо, но согласитесь, что я, я сам должен выбрать, с кем буду жить, сидеть за одним столом, делить горе и радость…

Входит Мать.

Мать. Я никогда не требовала от него…

Стибор. Не требовала, но…

Человек в мантии. Как вы любите слово «но».

Стибор. Но… (в отчаянии машет рукой и уходит).

Мать. Жаль, что я рассказала вам о его юности. Вы, вероятно, думаете, что я принадлежу к числу матерей, которые хотят вмешиваться даже тогда, когда дети должны решать сами. Вы неправы. Я сама пела ему песни, пробуждающие первое чувство. Я давала ему Бржезину, Пушкина, Уитмена. Значит, я предвидела, что когда-нибудь он захочет найти свою поэзию, — я говорю о любви, о земной любви.

Человек в мантии. Это сказано… хм, с большим чувством. А считались ли вы с тем, что он женится?

Мать (вздыхает). Признаюсь, мои представления были более эгоистичными. Я думала — в интересах сына, конечно, — что при его требовательности он будет… дольше искать…

Человек в мантии. И дольше останется с вами.

Мать. И дольше… да. Но, уверяю вас, когда появилась Лида, я не сказала ему ни слова.

Человек в мантии. Несмотря на то, что его слова причинили вам боль.

Мать. Несмотря на это. Я ничего не показала Лиде, хотя… хотя сомневалась, не скрою. И правильно делала, потому что все же оказалось…

Человек в мантии. Не надо забегать вперед.

Мать. Хорошо. Но я даже сумела поговорить с ней перед свадьбой, очень интимно, как с родной… дочерью. Милана не было дома, и я пригласила Лиду на чашку чаю. «Лида, — сказала я ей, — надеюсь, вы себя чувствуете здесь как дома»…

Кинопроекция: комната, занавес, картина на стене. Лида сидит у столика, Стиборова садится напротив. Весь разговор идет в интимном, дружеском тоне.

Лида. Да.

Мать. Я предлагала Милану: если он захочет, я могу со временем переехать от вас.

Лида. Он ни за что не согласится.

Мать. Согласится! Две женщины под одной крышей — это никогда не приводило к добру. (Смеется). Теперь вы для него важнее.

Лида. Ну, не говорите!

Мать. Так лучше, Лидушка. Я вечно баловала его, пора вам сменить меня. Ведь вы его любите так же сильно, как и я, не правда ли?

Лида. Можете не беспокоиться. (Роняет блюдце, оно разбивается. Быстро подбирает осколки, мать помогает ей). Не сердитесь.

Мать. За что? (Смеется). Все это уже ваше. Посуда бьется, девочка, к счастью, а я вам желаю много счастья!

Лида (растроганно). Спасибо…

4

Проекция погасла, исчезли и мебель и женщины. Входит Милан в черном костюме, с букетом. Он расстроен, поглядывает на часы. Отвечает машинально.

Человек в мантии. Хорошо с ней побеседовала ваша матушка.

Милан. Хорошо.

Человек в мантии. Что Лида об этом рассказывала?

Милан. Ничего. Они встретились тайно от меня, и Лида сдержала слово.

Человек в мантии. А мать проговорилась? Но вы куда-то торопитесь! На похороны?

Милан. У меня сегодня свадьба.

Человек в мантии. Простите, но по вашему виду этого не заметно.

Милан. Я не знаю, что с Лидой.

Человек в мантии. Как что с Лидой?

Стибор. Она должна была прийти с подругой к нам. И не пришла. Я послал за ними в общежитие такси, но их и там не было. И здесь нет.

Кинопроекция: уголок комнаты ожидания в отделе регистрации браков. Тихо звучит хор Дворжака «На дороге белые цветы». Негромкий голос в репродукторе: «Прошу войти брачащихся гражданина Стибора и гражданку Матисову». Входит взволнованная Мать.

Стибор. Нет их?

Мать. Нету.

Стибор. Что могло случиться?

Мать. Не знаю, но надеюсь — что-то серьезное.

Стибор. Мама!

Мать. Милан, ты не замечаешь, над нами уже смеются! Регистратор спрашивает, не я ли невеста. Я здесь единственная женщина!

Стибор. Может быть, она пошла за чем-нибудь… (Он облегченно вскрикивает). Майка! (Входит высокая, коротко остриженная девушка, ровесница Лиды). Это — ее подруга. Моя мать. Что с вами, где Лида? Скорей!

Майка. Разве Лиды здесь нет?

Стибор. Нет… Куда она пошла, когда?

Майка. Ее не было дома со вчерашнего вечера, я думала, она заночевала у вас…

Стибор. Ничего не понимаю…

Мать. А я, кажется, начинаю понимать.